"Роман Светлов. Прорицатель (роман)" - читать интересную книгу автора

куда следует поехать, чтобы выгодно продать шерсть. Естественно, такое
случалось не каждый день: Калхас чувствовал сам, когда он в состоянии
угадывать, а когда нет; однако и того было достаточно, чтобы его знали в
округе. Ему это нравилось, но всерьез свои способности он не воспринимал.
Однажды он разговаривал с купцом, который часто ездил в Дельфы. Выпучив
глаза, раздувая щеки тот рассказал ему о пифии, о расщелине в скале, о
тумане, поднимавшемся ниоткуда, о тьме посреди ясного дня. Да и в Аркадии
имелось Килленское святилище, состязаться с прорицателями которого Калхасу
даже не пришло бы в голову.
Подобно всем аркадянам он был вполне доволен своей жизнью и только
недавно стал раздумывать над ней. Лет двадцать пять назад его подкинули к
дверям дома Тимомаха, человека, владевшего самыми большими стадами в
долинах южнее Маронеи Аркадской. С тех пор Калхас жил в этом доме то ли на
положении слуги, то ли как дальний родственник - пас овец, собирал
хворост, стриг шерсть; чем еще он мог заниматься в Аркадии? Часто его
брали в Маронею: выученный Тимомахом грамоте, он выполнял роль приказчика,
следящего за привезенным товаром, пока сам глава семьи вместе с другими
гражданами полиса голосил на агоре за Македонца, или за афинян, или по
поводу какого-нибудь налога.
Дети Тимомаха, а у того было трое сыновей, давно обзавелись семьями.
Хозяин говорил Калхасу, что тому тоже стоит подыскивать невесту, что он
даст ему денег, поможет с хозяйством, но пастуху лень было думать о
семейной жизни, и он забирался в горы, развлекаясь приключениями
случайными, или постоянными, как этим летом. Ему жилось спокойно и
безмятежно. Эти места миновала даже война Агиса Спартанского с македонским
наместником Антипатром. Маронейцы ограничились шумом на агоре, да грабежом
разбегавшихся по домам спартанских союзников. Конечно, про восточные
походы Македонца любили поболтать все, однако далеко не каждый шел
наниматься в его войска, когда в Маронею приходили вербовщики.
После смерти Македонца, правда, стало тревожнее. Никто не знал, как
повернутся события. Полководцы Александра начали грызть друг другу глотки,
а эта грызня грозила докатиться даже сюда. Как и во всей Греции, в Маронее
молились богам, продавали лишнее и закапывали вырученные деньги в землю.
Калхас, рожденный для предчувствий, ощущал грядущие каверзы судьбы лучше
других. Но именно поэтому он всячески бежал от тревог. Не думал о далеких
македонских сатрапах и даже нарочито путал в разговоре их имена. Из-за
этого над ним посмеивались, но он молчал, пил вино, а иногда вдруг
выворачивал по-козьи губы, строил себе большими пальцами рожки и
принимался задирать особенных любителей посплетничать про Вавилонские
дела. Многозначительный разговор тут же рассыпался и хмель благополучно
топил серьезные темы.
В тот день, вернувшись с пастбищ, Калхас увидел, что в конюшне стоят
несколько новых лошадей. Поначалу он не придал этому значения: его голова
был занята Гермесом и таинственной стекляшкой. Прежде всего Калхас нашел
шило, раскалил его и прожег в шарике отверстие. Потом продел сквозь
отверстие кожаный шнурок и повесил шарик на шею. Стекляшка приятно
холодила кожу, а в груди росло неизвестно откуда взявшееся чувство
уверенности. Калхас знал истории о людях, избранных богами. Если хоть
половина в этих сказках правда, тогда... Тогда у него начинала кружиться
голова. Что-то с ним будет? Как Калхас ни пытался смеяться над своими