"Викас Сваруп. Вопрос - ответ " - читать интересную книгу автора

Последние полмесяца я был прикован к постели. А кажется, болею с тех
самых пор, как умер отец Тимоти и меня увезли из церкви. Нет, они приехали
не на джипе с красной мигалкой - на голубом фургоне с окошками, затянутыми
проволочной сеткой. В таком возят бродячих собак. Только этот предназначался
для отлова бродячих детей. Будь я помладше, угодил бы опять в агентство по
усыновлению и был бы выставлен на продажу. Но для восьми лет поздновато, и
меня отослали в делийский детский дом для мальчиков, что в районе
Туркман-Гейт.
Заведение рассчитано на семьдесят пять человек, однако внутри нас
набралось полторы сотни. Разруха, шум, грязь. Два туалета, протекающие
раковины, замаранные унитазы. По коридорам и кухне шастают крысы. В классной
комнате - обветшалые парты, надтреснутая доска. Преподаватели, не учившие
годами. Спортивная площадка, где турники не видны за травой, и где,
зазевавшись, можно ссадить колено о камень размером с футбольный мяч. Физрук
в белоснежной майке из хлопка и брюках со стрелками хранит снаряды для
крикета и бадминтона в аккуратном стеклянном ящике, никогда не позволяя к
ним прикасаться. Есть и гигантская столовая с дешевым настилом на полу и
длинными деревянными столами. Мрачный повар тайком перепродает курятину и
другое мясо в рестораны, а нас держит на вегетарианской диете из овощного
бульона и твердых почерневших чапати. Он постоянно ковыряет в носу и бранит
любого, кто просит добавки. Надзиратель, мистер Агнихотри - добрый пожилой
человек, но мы-то знаем, что реальная власть у его заместителя, мистера
Гупта по прозвищу Ужас Туркман-Гейт. Он здесь хуже всех. Коренастый и
волосатый, пахнет кожей и целыми днями жует паан. Две толстые золотые цепи
на его шее позвякивают при ходьбе. В руках неизменно качается короткая
бамбуковая трость, которой мистер Гупта бьет нас, когда ему
заблагорассудится. Бродят неясные слухи, что по ночам он вызывает мальчиков
к себе в кабинет, но это не обсуждается. Нам хочется говорить о приятном.
Например, о разрешении смотреть телевизор в общем зале. Каждый вечер на два
часа мы собираемся вокруг двадцатидюймового экрана "Дианора", чтобы
насладиться песнями из индийских картин на пятом канале или мыльными операми
на "Дурдашан".[25]
Особенно мы радуемся воскресным фильмам. Еще бы, ведь они дают
заглянуть в мир безудержных фантазий. Мир, где у мальчиков есть мамы, папы и
дни рождения. Где люди живут в исполинских домах, раскатывают на гигантских
машинах и получают огромные подарки. Мы любуемся этим миром, хотя и не даем
себя увлечь. Ни один из нас не надеется жить, как Амитабх Баччан или Шахрукх
Кхан. Самое большее, на что мы способны, - стремиться на место тех, кто
сегодня властвует над нами. Поэтому на вопрос учителя: "Кем ты хочешь стать
в будущем?" - никто не ответит: пилотом, премьер-министром, банкиром или
актером. Любой не задумываясь выпалит: поваром или уборщиком, или физруком,
в лучшем случае - надзирателем. Вот до какой степени окружающая
действительность принизила нас в наших собственных глазах.
Я тут со многими завязал близкие отношения. Кое-кто помладше,
большинство - старшие. Мунна, Каллу, Пьяре, Паван, Джашим, Ирфан...
Переселиться сюда из дома отца Тимоти значило для меня угодить с небес прямо
в преисподнюю. И только познакомившись с остальными, я понял: для многих
детский дом стал раем, а вовсе не адом. Ребята происходили из грязных трущоб
Бихара и Дели, а некоторые - из самого Непала. Они рассказывали об
отцах-наркоманах и матерях, торгующих собой. Я видел шрамы, оставленные