"Виктор Суворов. День М" - читать интересную книгу автора

борьбе против капиталистов сложить голову. Подняли мы тогда наши фляги за
Чехословакию, за ее свободолюбивый народ, который нашей помощи жаждет и
которую мы ему окажем. Бескорыстно окажем. Мы добрые. Мы всем помогаем.
Когда просят. Когда не просят, тоже помогаем. Одним словом, сидим, пьем.
Приказа пока нет, но уже всем ясно: и нам, офицерам, и солдатикам нашим, и
буфетчице, которая нам подливает, и старикашке, который в углу пристроился
с пивной кружкой. Хочется старому в нашу компанию втесаться и ученое слово
сказать, но нам в такой ситуации с гражданским населением не положено
общаться, чтобы тайны военные не разгласить. Намерения нашего
командования.
Сидел старикан в углу, сидел, весь извертелся: уж так ему хочется с
нами поговорить... Не выгорело ему. А уж когда мы уходили, он вроде между
прочим, вроде сам себе, но так, чтобы все слышали:
- Точно, как в сорок первом году...
Такого мы никак не ожидали и понять не могли. А сказано было с
вызовом, так, что надо было ответить.
- Ты это, старый, о чем?
- О скрипе. В июне сорок первого Красная Армия в этих местах точно
так же новенькими кожаными сапогами скрипела. Вот с того самого момента я
и потерял покой.
После "освободительного похода" в Чехословакию служить мне выпало в
тех же местах, в Карпатах. И выпало исходить, истоптать, исколесить и
Прикарпатье, и Закарпатье. И при случае - к старикам, к старожилам, к
живым свидетелям: как, мол, дело было? И подтвердилось многими
свидетельствами: в 1941 году перед германским нападением Красную Армию в
приграничных районах переобули в кожаные сапоги. И не только на Украине,
но и в Молдавии, но и в Белоруссии, но и в Литве, но и в Карелии. А кроме
того, в 1941 году завезли в приграничные районы кожаных сапог на миллионы
солдат, которых в последний момент планировали перебросить из внутренних
районов страны.
Под прикрытием Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 года миллионы солдат из
внутренних районов двинулись к границам, а кожаные сапоги для них уже
сгружали - на железнодорожных станциях вблизи границ.
На станции Жмеринка, например, в начале июня 1941 года кожаные сапоги
выгружали из вагонов и укладывали в штабеля у железной дороги под открытым
небом. "Велика ли куча? - спрашивал. - А до самого неба", - отвечала
старая крестьянка. "Как пирамида Хеопса", - отвечал школьный учитель. В
Славуте куча сапог никак на пирамиду Хеопса не тянула, просто была
большой, как половина пирамиды Хеопса. В Залешиках в мае 41-го на
разгрузку кожаных сапог согнали чуть не все трудоспособное население - в
порядке приучения к бесплатному коммунистическому труду. Горы сапог помнят
в Ковеле, Барановичах, Гродно...
Начинал разговор издалека: что, мол, на станциях разгружали перед
войной? "Танки, - отвечают, - пушки, солдат разгружали, ящики зеленые и...
сапоги". Не скажу, чтобы очень уж на сапоги напирали: если человек всю
жизнь возле станции прожил, то могу видеть все, что угодно на путях, на
платформах, на разгрузочных площадках. Всего не упомнишь. Но все же было
что-то особенное, мистическое в самом факте разгрузки сапог, что
заставляло людей обратить внимание и запомнить на всю жизнь.
Запомнили люди те сапоги, в основном, по трем причинам. Во-первых,