"Олег Суворов. Злой Город " - читать интересную книгу автора

- Однако пьете же вы по-русски и любите русские песни и монастыри...
- Ну и что? Случайность... точно такая же, почему я предпочитаю
итальянский язык английскому, а французский юмор - американскому. Не то во
мне главное, что я родился среди лукообразных куполов церквей, а не среди
стрельчатых или каких-нибудь там минаретов. Да для меня тот же Омар Хайям
гораздо ближе и роднее, чем та белобрысая харя, которая вас вчера так
разукрасила.
- Значит, вы отвергаете свою национальную принадлежность?
- Да нет же, просто считаю ее десятистепенным делом, - Дмитрий почти
равнодушно скользнул взглядом по заросшим цветами могилам, к которым его
подвел Погорелов, когда они обошли собор слева. - Ну и что, это могила
Амвросия?
- Бывшая, - уточнил Погорелов, - после канонизации, пять лет назад, его
мощи выкопали и поместили в собор слева от алтаря. Другие могилы принадлежат
старцам Макарию и Леониду и братьям Киреевским, знаменитым славянофилам...
- А Амвросий-то этот чем знаменит?
- Вы читали "Братья Карамазовы"?
- Давно и смутно помню.
- Тогда я просто расскажу чуть подробнее. Во-первых, он вызывал
всеобщее психологическое доверие, поскольку всех жалел и для каждого находил
свои слова утешения. Во-вторых, обладал исключительной памятью, никогда
ничего не забывал и способен был дать верную оценку тому или иному событию
или какой-нибудь ценный совет. Причем совет этот мог касаться самого
заурядного дела, вроде здоровья гусей.
- Здоровья кого?
- Гусей. Одна женщина пришла к нему пожало-ваться, что у нее болеют
гуси. Расспросив о том, чем она их кормит, Амвросий посоветовал как их
вылечить.
- Еще и ветеринар к тому же.

Глава 3.
УЧЕНАЯ БЕСЕДА

Отцу Мерхесидеку не было и сорока лет, выглядел он весьма импозантно -
высокий, плотный, чернобородый и черноволосый мужчина с живыми, умными,
хитрыми глазами и холеными белыми руками. "Чем-то напоминает Арамиса", -
сразу решил про себя Дмитрий, с любопытством оглядывая кабинет.
Длинный стол для заседаний с двумя рядами кресел - как и в кабинете
каждого советского начальника, журнальный столик с двумя креслами для бесед
приватных, и, наконец, стол рабочий с тремя телефонами. "Местный, городской
и прямой связи с Патриархией", - шепотом пояснил Погорелов.
- А на нем что - герб или крест? - так же шепотом поинтересовался
Дмитрий, на что Погорелов лишь пожал плечами.
Разумеется, в углу была непременная икона с горящей перед ней лампадой,
на которую, перешагивая порог комнаты, опять перекрестился Артур
Александрович. На стенах висели две картины, на одной из которых было
схематическое изображение Оптиной пустыни, зато другая была весьма любопытна
и настолько идеологизирована, что сразу напомнила Дмитрию нечто вроде "В. И.
Ленин беседует с трудовой интеллигенцией". В центре ее был изображен
выходящий из кельи Амвросий, перед которым с левой стороны толпой стояли