"Валерий Суси. Царь Ирод (Историческая драма)" - читать интересную книгу автора

откуда-то с небес летели невидимые жгучие стрелы, они поражали точно в
сердце и лица этруссков становились настолько похожими, что художник мог бы
без усилий в одном портрете передать весь характер этого народа.
Анций отлично помнит сухой ясный день, ему четырнадцать лет, он ведет
за руку младшего брата Местрия на сенатскую площадь, их обгоняют хмурые,
чем-то озабоченные, люди. На площади они сбиваются в кучки и ведут
непонятные разговоры. Часто произносятся слова: "республика", "диктатор",
"Цезарь".[6] Мальчики слоняются между взрослыми, Анций силится уловить смысл
тревожных реплик, а Местрий, скучая, тянет его прочь. "Запомните этот день,
ребята, - подходит к ним невысокий бородатый человек в белой тоге, - Недолго
осталось гореть нашему священному огню прелюдно, я уже вижу дым над тлеющими
углями и их неотвратимое угасание. Но, знайте, покуда будут неоскверненными
камни очагов наших в жилищах наших, покуда каждый из нас будет заботится о
сохранении тепла этих камней, до тех пор останутся с нами Тин и Таг, а наше
племя будет живо. Берегите камни очагов, зажженных нашими предками и вы
достигнете божественного величия при жизни".[7] Анций знает этого человека.
Все взрослое население города знает его - гадателя и прорицателя по имени
Спуринна.
А через девять лет[8] римляне жгли Перузию, не было видно неба из-за
розового дыма, народ очумело метался по городу в поисках спасения, бросив на
произвол судьбы очаги в своих домах. Отец Анция, робкий перузийский врач,
выскользнул из города вместе с семьей накануне казни трехсот сенаторов.
Воспользовавшись неразберихой Анций остался: в катакомбах на окраине города
ждал неистовый Спуринна. Через два дня горстка полуобнаженных юношей,
вооруженных чем попало, скопилась на задымленной площади, вела себя
воинственно и безумно, выкрикивая задевающие доблесть римских легионеров
слова. Глухо пристукнули и сомкнулись тяжелые щиты римлян, ряды колыхнулись
и мерно двинулись с четырех сторон. Через четверть часа все было кончено.
Раненых добили, а десяток выстоявших погнали по пыльной дороге. Пошатываясь,
но все еще сохраняя силы, брел среди них Анций Валерий. Спуринна сгинул, его
никто и никогда больше не видел.
Спустя год Анций, позвякивая грубой цепью вместе с двумя другими
несчастными, изнывал от преследования прямых полуденных лучей солнца, не
имея возможности укрыться в тени, так как вся троица расположилась на
дощатом возвышении в торговых рядах Велабра.[9] Любопытные останавливались,
приценивались и разочарованно отступали прочь - слишком высокую цену
назначил хозяин за молодого рослого раба, на груди которого покоилась
примечательная табличка, извещавшая о том, что невольник обучен грамоте и
владеет несколькими языками: латинским, греческим и арамейским. Потом толпа
покорно расступилась, поспешно выстраивая молчаливый коридор, из которого в
тоге с широкой пурпурной каймой в окружении сверкающих латами войнов и
двенадцати ликторов показался Октавиан. Он был молод, быстр и скор в
решениях. Скользнув взглядом по фигуре Анция Валерия, по его продолговатому
лицу, выступающему подбородку, задержавшись ненадолго на его серо-голубых
глазах, оглядывающих все вокруг с презрительным недоверием, консул (а в то
время Октавиан еще был консулом) отдал короткий приказ и сделка на радость
владельца отборного товара состоялась без лишних слов.
Боги вторглись в его судьбу, затевая странную и непредсказуемую игру, в
которой все смешалось в один противоречивый запутанный клубок.
Нежданно-негаданно Октавиан, человек, который сжег Перузию, осквернил