"Валерий Суси. Привет с того света (роман в четырех частях с предисловием и эпилогом)" - читать интересную книгу автора

которого ускользал, как солнечный зайчик.
- Извини, Андрей! Я насчет абсурда. А без него нельзя обойтись?
- Формуя глину, делают сосуд: от пустоты его зависит его применение.
- Ты хочешь сказать, что форма не имеет значения? Но пустота сосуда
будет такой, какую форму гончар ему придаст. Это ведь очевидно!
- Это - не я хочу сказать. Это сказал Лао-цзы.
- Папа! Пустота - это тайна, не подвластный человеку смысл. А форма и,
правда, не имеет значения.
- Чушь. Какой то свихнутый, придумал, привлекательную для слуха
бессмыслицу и Вы хотите, чтоб я, вместе с такими же, ненормальными,
восторгался ею? Или делал вид, что восторгаюсь? Нет, простите. Я человек со
здоровой головой и не собираюсь ловить черную кошку, в темной комнате, да, к
тому же, с завязанными глазами. У меня такой надобности нет!
- В том-то и дело! Что у тебя надобности нет. А у меня - есть! Правда -
банальна и неинтересна! Другое дело - парадокс! А еще лучше - абсурд! И
потому, я вот, теперь, прочухаюсь и начну новую жизнь. Главным моим героем
станет - Пустота. Я перемешаю буддизм, дзен, католицизм, православие и
выведу из всего этого, нечто, до чего никто не дойдет, до того самого
абсурда! А сам обреюсь наголо и пойду в кришнаиты. Буду приплясывать и бить
в бубенцы! Вот, тогда, меня признают, станут читать и выдвигать на премии!
Побольше абсурда - это главное!
Черноусов, все-таки, как-бы, между прочим, за рассуждениями, дотянулся
до бутылки, и в его руке уже покачивался полный фужер. "Пусть выпьет и
вырубится, а то протянет бодягу до утра" - подумал Филимонов.
- За абсурд!
"Усатый" залпом выдул фужер. И - вырубился.


В понедельник позвонил Дрозд. Сообщил, что звонок в Лондон подтвердил
подлинность письма. Сказал, так же, что никаких дополнительных сведений
получить не удалось, так как сотрудникам нотариальной конторы и самим больше
ничего не известно. Кроме того, Дрозд успел переговорить с Вишневским. Тот
передает ему, Филимонову, привет, делом заинтересовался и назначил встречу.
На четверг. Извиняется, но скорее - не может. Все расписано по дням.
- Время терпит. Четверг, так - четверг!

Вишневский вышел из-за стола. Обнялись. Похлопали друг друга по плечам.
Ни дать, ни взять - боевые соратники, однополчане! Там, в "окопах", некогда
было "ручкаться", да и из "окопов" то - разных. Кроме того, Вишневский на
генеральский уровень тянул, а Филимонов, самое большое - на капитана. Не та
компания, чтоб водку вместе глушить. Но полк? Полк - один!
Нынешний кабинет бывшего секретаря райкома не шел ни в какое сравнение
с тем, который он, когда-то, занимал. Тот был огромным и безвкусным,
увешанным портретами вождей пролетариата, отчего там, казалось, весь воздух,
вся атмосфера, были пропитаны "идейностью" и коммунистической моралью. Даже,
матом никто не решался выругаться под укоризненными взглядами идеологов.
Этот кабинет уступал по площади. Зато выглядел точно так, как выглядят офисы
на Уолл-стрит, из американского кино. Деловой мир! Бизнес, деньги,
рационализм и никаких сантиментов! Если что, то и ругнуться можно. Никто не
осудит.