"Валерий Суси. Привет с того света (роман в четырех частях с предисловием и эпилогом)" - читать интересную книгу автора

- Мне? - переспросил хрипло Филимонов, - Да. Мне нужна помощь.
Вспоминая потом этот первый момент знакомства, вопрос незнакомца и
собственный ответ, он придет к убеждению, что речь шла не о медицинской
помощи. Не только о медицинской. Он вспомнит, что сразу почувствовал, что
слово - "помощь" прозвучало в вопросе с каким то тайным смыслом, подтекстом.
Потому то и переспросил, что почувствовал. А самое главное, он в своем
ответе, то же заговорил о "помощи", имея ввиду не просто врачебную, а какую
то другую, ему самому непонятную. С каким то неясным странным смыслом. При
этом и незнакомец, и он, оба понимали, что говорят о "помощи" в том, другом
смысле. Незнакомец улыбнулся.
- Минуточку! Сейчас все будет в порядке! - Он приложил пухлую ладонь к
взмокшему лбу Филимонова, - Еще минуточку!
Затем он резко убрал руку и отступил на шаг, как художник от мольберта
после заключительного мазка кистью.
Дрожь прекратилась моментально. Серегей Павлович неуверенно пощупал
голову. Никаких признаков боли! Он глубоко вздохнул и облегченно выпрямился.
- Спасибо! Вы, наверно, врач?
- В некотором роде.
- Не знаю, что это было. Но, сказать честно, я перепугался. Подумал -
сердечный приступ.
Мужчина оглядел быстро, но цепко, скамейку, провел пальцем по шершавой
поверхности и, убедившись, что краска засохла основательно, присел рядом.
- Инфаркт Вам не грозит, не беспокойтесь. Даже несмотря на то, что
физкультуру, как видно, Вы игнорируете, курите и не прочь пропустить
стаканчик-другой. Только не подумайте, что я это говорю в осуждение! Так, к
слову! Я сам в жизни не делал гимнастику, курю с четырнадцати лет, а пью -
ежедневно.
Он вытащил небрежно из внутреннего кармана плоскую мельхиоровую фляжку.
- Глотните!
Сергей Павлович влил в себя изрядную дозу.
- Коньяк?
- Вроде того, - незнакомец, в свою очередь, сделал так же внушительный
глоток, - Степан Степаныч! - представился он.
- Филимонов, - (через паузу) - Сергей Павлович.
Они молча повытаскивали сигареты, зажигалки и закурили. Каждый обслужил
сам себя, не пытаясь опередить друг друга в вежливости и предлагая "лишний
огонек".
- По-моему, Сергей Павлович, Вы, как и я, не особенно высокого мнения о
людях? - неожиданно, и без всякой привязки к предыдущему разговору, спросил
Степан Степаныч.
- Я? - удивился Филимонов, - Да, нет. Пожалуй, я хорошо отношусь к
людям.
- Ну, да! - как бы спохватился Степан Степаныч, - Вы добрый,
справедливый и честный человек. К Вам все хорошо относятся, Вас любят и Вы
любите всех. Все человечество!
Степан Степанович не скрывал иронии, но в его интонации не было и
грамма раздражения. Нет. Он, словно, рассуждал вслух. И рассуждал
добродушно, и снисходительно. Филимонову стало, как-то, неловко.
- Вы нарисовали сейчас какую то идеальную картину. Так, наверно, не
бывает. Но я, действительно, считаю себя достаточно порядочным человеком,