"Елена Сулима. Московские эбани " - читать интересную книгу автора

мойке: тарелки да кастрюлька со следами манной каши. Записка оказалась
прилепленной жвачкой к входной двери. "Все равно мы никому не нужны".
Виктория сорвала записку и порвала на мелкие клочки.
С возвращеньицем вас! - Увидела впритык опухшую от сна ли, похмелья
физиономию соседа.
- Какая женщина! Какая женщина! Только в Париж! - Слышался глуховатый
тембр Вадима из её квартиры. Он носился броуновским движением, ни в чем не
принимая участия, мешаясь на пути идущим за стаканом ли воды, мокрым
полотенцем...
- Я... я больше не могу!.. Не могу этого видеть! - Бубнил под нос
Вадим, чувствуя себя здесь совершенно никому ненужным, и хватал, Викторию
за руки, тряс их, и сам сотрясаясь в тихой истерике: - Ты можешь все! Все!
Какая ты!.. Т-только в Париж!
Она смотрела на него, словно не видя и, стряхивая его руки со своих
запястий, продолжала сем-то заниматься. Он вставал у неё на пути. Она
отодвигала его, словно предмет. А тем временем между ними шмыгали и
верещали соседки, врачи осматривали отравившихся.
- Только в Париж! - и смолк, понял, что выглядит глупо, насупился,
возбужденно заходил по коридору взад вперед.
Врач спросил - есть ли сопровождающие в больницу. Впрочем, что это
были за врач?! Юноша и два ещё более юных санитара.
Капельницу! Капельницу! - требовала Виктория, сопровождая в машине
скорой помощи ребенка.
- Подождите, - сохранял спокойствие молодой пухлощекий врач, - Что вы
так нервничаете? Привезем их в больницу, там разберутся. Мы же не знаем -
какая у них группа крови.
- Гоните физраствор! - грубо потребовала она.
- Я, между прочим, второй Мед оканчивал - неуверенно, как бы предлагая
представиться, сказал врач.
- Очень приятно. Так... подушка с кислородом у вас все-таки оказалась.
Сколько стоит ваш физраствор?! Не в цену же жизни?!
- А вы где учились?
- В Рио-де-Жанейро - не моргнув и глазом, сморозила чушь Виктория, но
тут же появился физраствор. Заработали капельницы.

ГЛАВА 2

В час ночи Виктория вернулась домой и обнаружила в своей постели мирно
спящего Вадима. Как член языческой системы мировосприятия, которая
пропитала её вместе с тропической влагой за время жизни в весьма странных
странах, даже для русского, не обделенного фантазией, человека, она застыла
над ним вычисляя - какой у него бог и что он позволяет ему, а что
запрещает. И вдруг поняв, что дело не в богах, а в их отсутствии,
взорвалась примитивно по-женски, вспомнив свои типичные мытарства русской
женщины ещё раньше, в глубоком, почти забытом прошлом, но здесь же - в
России:
- Наглец! - она сорвала с него одеяло.
- Ты что? - уставился на неё непрошеный гость так, словно это она
обнаглела и выгоняет его среди ночи из собственной постели.
В немом изумлении она смотрела на него. Он натянул на себя одеяло и,