"Татьяна Львовна Сухотина-Толстая. Дневник " - читать интересную книгу автора

Сегодня я думала о том, что хорошо бы остаться в Ясной: мне хочется
поучиться языкам, особенно английскому. Теперь miss Martha у нас, и кажется,
она довольно порядочная и образованная девушка. Мы бы читали с ней, и она
могла бы помочь мне. Иногда же мне кажется совершенно невозможным провести
здесь зиму: боюсь одиночества и тоски, и - хуже одиночества - боюсь всяких
незнакомых посетителей, которые так часто посещают папа и от которых в
Москве легче отделаться, чем здесь. Очень может быть, что многие из них
очень интересные и хорошие люди, но, приходя к нам в дом, они совершенно
игнорируют всех, кроме папа, которого они завоевывают и отнимают от нас
целыми вечерами.
Мама опять занимается корректурами: она издает отдельно XII-й том и
дешевое полное собрание сочинений папа.

5 июля. Суббота.

Сегодня я себя чувствую нездоровой и несчастной. У меня печень болит, и
на покос я не пошла. Докториха, которая приезжала лечить мама, велела мне
пить Карлсбад и нашла, что я очень малокровна. Еду сейчас верхом в Козловку
с Андрюшей, Мишей Кузминским и нашей Машей за корректурами. Рисовать очень
хочется, но энергии не хватает приняться. Мама еще лежит. Может быть, и это
способствует моему мрачному настроению. Я себя чувствую изломанной,
беспокойной и раздражительной.
4 августа. Понедельник.
Приехала недавно от Олсуфьевых, где мне было удивительно хорошо. Я
прожила там три недели, вместо одной, и могла прожить еще столько же, не
скучая. Приехавши сюда, я до сегодня не могла прийти в себя от отчаянья, как
много я увидела здесь раздражения, распущенности и разъединения всех членов
обеих семей. Я приехала веселая, и хотелось жить дружно, семейно, весело и
толково, т. е. каждому делать свое дело, но, когда вместе, пользоваться
этим, чтобы жить весело. Но я на следующий же день себя почувствовала такой
несчастной, такой одинокой посреди этих 30-ти человек родни, из которых
каждый в свою очередь совсем одинок, что меня слезы душили два дня, и я не
могла слова сказать из страха расплакаться. Только сегодня это прошло после
разговора с двумя матерями, которым я высказала свое горе. Видно, в самом
деле, что-нибудь да не то, потому что дядя Саша, который двумя днями раньше
меня приехал сюда из Петербурга, так был возмущен тоном девочек и вообще
всех яснополянцев, что собирался уехать обратно. Мама больна и до того
раздражительна и несправедлива, что ни один разговор не оканчивается с ней
без вспышки грубых слов и вчера даже слез. Мне это ужасно тяжело, потому что
я ехала домой с намерением не иметь больше историй и извинять
раздражительность мама ее болезнью. Но мне это не удалось и кончилось тем,
что я перестала разговаривать с мама и ходила целый день глотая слезы.
Вообще мое царство здесь сильно расшаталось за мое отсутствие, и я
теперь работаю над тем, чтобы опять его повести по той колее, по которой я
хочу. Грешный человек, как я двух матерей осуждала сегодня! Как они мало
занимаются нравственным воспитанием своих детей! Единственная
воспитательница в этом отношении у них - я. Уж не говорю о m-me Seuron, она
учительница неплохая, но о воспитании Маши она и не заботится. Да и не
мудрено: Маше позволяют делать все то, что ей (m-me Seuron) казалось бы
немыслимым для девушки.