"Татьяна Львовна Сухотина-Толстая. Дневник " - читать интересную книгу автора

Папа приехал в понедельник с Лелькой. Поливанов советовал его оставить
в третьем классе, но папа предпочел его из гимназии взять и учить дома. Мама
сначала была очень недовольна, но теперь, кажется, помирилась с этим. Мне
очень было приятно папа увидать, и он такой милый и трогательный, покупает
там в Москве стульчики и кареты. Я была ему рада тоже и потому, что он
всегда мне напоминает, что хорошо и что дурно; т. е. не то, что напоминает,
а при нем я ясно чувствую, о чем стоит думать и беспокоиться и о чем нет,
что важно в жизни и что пустяки.
Не помню, чем этот разговор начался, но говорили что-то о смерти, и
папа говорит, что мир - это как река: люди родятся, родят еще людей,
умирают, и что это именно как теченье реки, а что по теченью идут узоры
людей хороших, или пустых, дурных, добрых, злых, всяких. И вот наша задача
тоже, чтобы оставить узор на этой реке такой, какого мы хотим.
Папа, должно быть, едет назад в понедельник, а мы в следующий
понедельник. Я просилась с папа, чтобы видеть выставку, но навряд ли меня
возьмут.
Я из старой фетровой сшила себе новую шляпу, очень прекрасную. Carrie
ужасно завидует и говорит, что "it is so stylisch and aristocratic" {она -
такая модная и аристократическая (англ.).}, а это у нее - самая высшая
похвала.

10 октября 1882 года. Воскресенье.

Вот уже три дня, как мы в Москве. Последнее время в Ясной было почти
что скучно и, хотя я хвалюсь, что мне никогда не бывает скучно, но без
красок, без фортепиано, без книг, с флюсом - делать было нечего, и я очень
была противна и не в духе.
До Козловки доехали в бибиковском ковчеге. Сели очень хорошо, без суеты
и сверканья пяток, которых я очень боялась. В Туле к нам вышел князь с
Сережей и навезли пропасть конфет и пряников. Сережа - премилый: такой
привлекательный, живой мальчик. Я боюсь, что отец его испортит своей
аффектацией и вычурностью.
Мы приехали в Арнаутовку вечером. Подъезд был освещен, зала тоже. Обед
был накрыт, и на столе фрукты в вазе. Вообще первое впечатление было самое
великолепное: везде светло, просторно и во всем видно, что папа все обдумал
и старался все устроить как можно лучше, чего он вполне достиг. Я была очень
тронута его заботами о нас; и это тем более мило, что это на него не похоже.
Наш дом чудесный, я не нахожу в нем никаких недостатков, на которые
можно бы обратить внимание. А уж моя комната и сад - восхищение!
У нас уже были Варенька с мужем, Лиза, тетя Маша с Элен и дядя Сережа,
дядя Петя и нынче вечером Александра Григорьевна Олсуфьева. Барышни
выздоравливают после сильного тифа, который чуть не стоил жизни Анне. Их
всех трех остригли.
Александра Григорьевна едет на днях в Петербург и, может быть, в Париж,
просить брата ее мужа купить дом их с тем, чтобы они в нем доживали, а иначе
его продадут с молотка 22. По тому, что я слышала, я это заключила, а может
быть, это не совсем так.
Я нынче читала в "A Life for a Life" {"Жизнь за жизнь" (англ.).}: герой
говорит, что если писать дневник, надо все писать, всю жизнь, все мысли, все
мелочи. И в самом деле, перечитывая свой дневник, я нашла, что он очень