"Татьяна Львовна Сухотина-Толстая. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

Мама за это сердится, а он ее тоже не боится.
Иногда с ним бывает очень весело.
Он лучше всех ездит верхом, бегает скорее всех, и сильнее его никого
нет.
Он почти никогда нас не наказывает, а когда он смотрит в глаза, то он
знает все, что я думаю, и мне делается страшно.
Я могу солгать перед мама, а перед папа не могу, потому что он все
равно сразу узнает. И ему никто никогда не лжет"23.
Я тоже, как Илья, не сомневаюсь в том, что папа самый умный,
справедливый и добрый человек на свете и что ошибиться он никогда не может.
Помню, как только раз у меня на минутку закралось сомнение в его
непогрешимости, но я тотчас же ответила себе, что у него должны быть
какие-нибудь неизвестные мне причины, чтобы поступать именно так, как он
поступил. Это было так.
Раз я увидала его, идущего из Чепыжа к дому. (Чепыж - это ближний к
дому старый дубовый лес.) На нем высокие болотные сапоги, ружье через одно
плечо и ягдташ через другое.
Я бегу к нему навстречу, хватаю его своей маленькой рукой за
указательный палец и подпрыгиваю возле него.
Но он озабочен и выпрастывает свой палец от моей руки.
- Погоди, Чурка, погоди, - говорит он и останавливается. Я слежу за
тем, что он хочет делать, и вижу, что он вынимает из ягдташа
подстреленного и не совсем еще убитого вальдшнепа. Вальдшнеп трепещет у
него в руке.
Папа выдергивает из него перо и втыкает ему где-то около головы это
перо. Вальдшнеп перестает шевелиться, и папа его кладет назад в ягдташ.
Мне это страшно и противно... Я с ужасом взглядываю на папа. Как мог он
это сделать?
Папа не замечает моего взгляда и ласково обращается ко мне. Я остаюсь с
своим недоумением.
"Но если он это сделал, - думаю я, - так, вероятно, это ничего..."
[Впоследствии отец не только совсем бросил охоту, но удивлялся на то, как
он мог убивать птиц и зверей и как мог он не видать всей жестокости этой
забавы.]

VIII


Иногда к папа езжали гости. Большей частью это бывали умные люди, с
которыми папа говорил о серьезных вопросах, нам недоступных.
Между ними были: П. Ф. Самарин, А. А. Фет-Шеншин, князь С. С. Урусов,
граф А. П. Бобринский и другие.
Они мало обращали на нас, детей, внимания. Мы же любили наблюдать за
ними и каждого по-своему судили.
К П. Ф. Самарину мы были довольно равнодушны.
Папа говорил с ним всегда о серьезных предметах, а иногда спорил с ним
о вопросах, для нас чуждых и непонятных. Мы называли такие разговоры
"высшей степени слова"... и знали, что понять эти разговоры мы не в
состоянии.
Раз только мы приняли очень живое участие в споре нэпа с Самариным. Это