"Татьяна Львовна Сухотина-Толстая. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

дети все кончили играть, - и она, задумавшись, все сидела, лошадь погоняла
и говорит: "А мне еще далеко до Пензы ехать, я папашу привезу..."22 И вот
папаша приезжал, и мы опять были счастливы и довольны.
Была одна игра, в которую папа с нами играл и которую мы очень любили.
Это была придуманная им игра.
Вот в чем она состояла: безо всякого предупреждения папа вдруг делал
испуганное лицо, начинал озираться во все стороны, хватал двоих из нас за
руки и, вскакивая с места, на цыпочках, высоко поднимая ноги и стараясь не
шуметь, бежал и прятался куда-нибудь в угол, таща за руку тех из нас, кто
ему попадались.
"Идет... идет..." - испуганным шепотом говорил он.
Тот из нас троих, которого он не успел захватить с собой, стремглав
бросался к нему и цеплялся за его блузу. Все мы, вчетвером, с испугом
забиваемся в угол и с бьющимися сердцами ждем, чтобы "он" прошел. Папа
сидит с нами на полу на корточках и делает вид, что он напряженно следит
за кем-то воображаемым, который и есть самый "он". Папа провожает его
глазами, а мы сидим молча, испуганно прижавшись друг к другу, боясь, как
бы "он" нас не увидал.
Сердца наши так стучат, что мне кажется, что "он"
может услыхать это биение и по нем найти нас.
Наконец, после нескольких минут напряженного молчания, у папа лицо
делается спокойным и веселым.
- Ушел! - говорит он нам о "нем".
Мы весело вскакиваем и идем с папа но комнатам, как вдруг... брови у
папа поднимаются, глаза таращатся, он делает страшное, лицо и
останавливается: оказывается, что "он" опять откуда-то появился.
- Идет! Идет! - шепчем мы все вместе и начинаем метаться из стороны в
сторону, ища укромного места, чтобы спрятаться от "него". Опять мы
забиваемся куданибудь в угол и опять с волнением ждем, пока папа проводит
"его" глазами. Наконец, "он" опять уходит, не открыв нас, мы опять
вскакиваем, и все начинается сначала, пока папа не надоедает с нами играть
и он не отсылает нас к Ханне.
Нам же эта игра, казалось, никогда не могла бы надоесть.
Также любили мы один незатейливый рассказ папа, которому он умел
придать большое разнообразие интонациями и повышением и понижением голоса.
Это был рассказ "про семь огурцов".
Он столько раз в своей жизни рассказал его мне и при мне другим детям,
что я помню его наизусть. Вот он:
- Пошел мальчик в огород. Видит, лежит огурец. Вот такой огурец
(пальцами показывается размер огурца). Он его взял - хап! и съел! (Это
рассказывается спокойным голосом, на довольно высоких тонах.)
- Потом идет мальчик дальше - видит, лежит второй огурец, вот такой
огурец! Он его хап! и съел. (Тут голос немного усиливается.)
- Идет дальше - видит, лежит третий огурец: вот тако-о-й огурец... (и
папа пальцами показывает расстояние приблизительно в пол-аршина) - он его
хап - и съел. Потом видит, лежит четвертый огурец - вот такоо-о-о-й
огурец! Он его ха-а-п! и съел.
И так до седьмого огурца. Голос у папа делается все громче и громче,
гуще и гуще...
- Идет мальчик дальше и видит, лежит седьмо-о-о-й огурец. Вот