"Михаил Сухоросов. Тихие игры" - читать интересную книгу автора

пора... А Янка зато и с Юркой Тенью играть сможет, и к Рогачу в гости
ходить... и на Пасеки... и к Горным Карлам...
Ката примерилась, быстро ножом по тонкой шее провела, под откинутым
упрямым подбородком. Сперва туго пошло, с каким-то скрипом царапающим, а
потом нож словно провалился разом в живое тело, Янка выгнулся, ногами забил,
захрипел, на руки, на траву плеснуло темным и горячим... Ката, сглатывая
слезы, забормотала - словам ее никто не учил, они просто сами с языка шли:
- Мать Великая, земля сырая, прими его кровь горячую на щедрое поле,
отец, Гром Небесный, прибери его тело молодое, дай ему свои стрелы...
Сестрица-Луна, омой ему лицо, заплети ему кудри, братец вольный Ветер, унеси
его на светлую реку, и все вы, что в ночи гуляете, огнем и водой, землей и
воздухом вас прошу, примите его, как брата родного...
Слова еще отзвучать не успели, и тело Янки холодеть не начало, а Ката
поняла вдруг, что не одна она тут. Подняла глаза - и точно: стоит тот самый,
в волчьей шкуре, стоит и на нее смотрит, и лицо печальное, строгое, а рядом
с ним - высокая женщина в белом платье, в венке. И оба, вроде, здесь, а все
сквозь них видно: и траву, и звезды...
Мужчина заговорил наконец - негромко и грустно, обращаясь не к Кате, а
к своей спутнице:
- Девочка все же смогла... Ты думаешь, это к лучшему?
- Так надо. Для нее это неизбежно. Если б она испугалась, было бы хуже.
- Ты считаешь, будет лучше? То, что есть у нее, счастья никому не
принесет - и ей тоже.
- Так надо, - негромко повторила женщина. И снова Ката одна осталась. И
еще одинокий светляк на мокром стебле и вытянувшийся в траве Янка - серый,
чужой. И небо над лесом светлеть начало.
А татка, похоже, ждал ее - у самой деревни из-за дерева вышагнул, руку
тяжелую на плечо опустил. Ката, сжавшись, снизу вверх на него глянула -
поняла: знает. Брови сошлись, складка между ними, усы обвисли... Постоял, не
убирая руку, пробормотал почти про себя:
- Значит, кровь ты прошла... Верил я, что без этого... Видно, ты в
самом деле Прирожденная, теперь учить тебя придется. Ох, боюсь я, и от тебя
много зла будет, и тебе...

Тетка Грипа рассказывала потом, будто Витко-колдун напился в ту ночь
пьяным, ушел куда-то на болота, и уж что там творилось, никто не скажет:
будто бы и гром гремел, и огни сверкали... Грипа, конечно, и соврать могла,
только люди с тех пор это болото Пьяной Марой прозвали и обходят подальше:
нечего там крещеному человеку делать, да и некрещеному забредать не стоит -
мало ли чего...

- Да-а, христовы гвозди... Петра убили Радимова, Йошковых ребят помяли,
сено все спалили, да Марыську сожгли - а так, можно сказать, обошлось... -
мельник пьяно помотал головой. - И байстрюк Марыськин пропал. Оно, конечно,
чего пащенка жалеть, пропал - туда и дорога, нечистый его забери. А только
люди болтают, нечистое тут дело...
- Пусть болтают, - колдун угрюмо дергал себя за ус. Патер на него
только поглядывал - обеспокоено, но и с надеждой. Мается человек, мается - а
вдруг ему в голову раскаяться взбредет?..
- Не-ет, Витко, - мельник потряс коротким пальцем перед лицом