"Эжен Жозеф Сю. Жан Кавалье " - читать интересную книгу автора

судорог. Босоногий, он был одет в длинное, все в лохмотьях, красное платье,
опоясанное веревкой на бедрах. Этого мальчика, одного из маленьких пророков
дю Серра, Ефраим прозвал Ишабодом. Ни одна из жертв роковых опытов
стекольщика не была доведена до более полного исступления. Находясь почти
постоянно в состоянии бреда, угрюмый, почти безумный Ишабод, без сомнения не
добрый уже от природы, разражался беспощадными пророчествами, требовавшими
казней. Его воображение, расстроенное этим яростным помешательством,
рисовало ему только картины убийства и резни. Вот почему он при всяком
случае приводил своим тонким пронзительным голосом наиболее кровавые места
из Священного писания. Ефраим верил, что его устами глаголет сам Господь. Он
относился к его видениям и советам тем более благоговейно, что они почти
всегда соответствовали жестоким наклонностям бывшего лесничего из Эгоаля.
Когда молитва была окончена, Изабелла в сопровождении Туанон и Табуро
решительно приблизилась к Ефраиму, которого она знала.
- Что я вижу! - воскликнул тот, отступив с видом отвращения. - Дочь
Доминика Астье! Та, которая изменила нашему брату Кавалье! Та, которая дала
себя увлечь слащавой речью одного из этих моавитян!
- Вы имеете право осуждать меня, Ефраим, - твердо ответила Изабелла. -
Час моего оправдания еще не настал. Где Кавалье?
- Не жди его прихода: он может оказаться роковым для тебя. Несчастная!
Убирайся, убирайся, вместе с твоим позором! Распутные дщери Тира и Сидона
были прогнаны дщерьми Израиля!
Ишабод, без сомнения усталый, опустился у подножия скалы: он
полудремал. Время от времени он бросал на пришлых, и в особенности на
Табуро, беспокойные, суровые взгляды. Довольно большое количество гугенотов,
услыхав громкий говор Ефраима, окружило его. На их мрачных лицах была
написана угроза. Психея и ее проводник с ужасом видя, какой скверный прием
встретил их спутницу, робко держались за ее спиной. Изабелла, без сомнения,
черпая силу в сознании своей невинности, гордо ответила Ефраиму:
- Праведник не ждет с большим доверием суда, чем жду я минуты, когда
предстану перед Жаном Кавалье.
- Горе тебе, если ты богохульствуешь! - недоверчиво и грубо ответил
Ефраим. Потом, указывая на Туанон и Табуро, он прибавил: - Кто это?
- Этот, - ответила Изабелла, - министр нашей святой религии. Его мать -
пленница в Зеленогорском Мосту.
- И я, и мой брат, мы хотим к ней присоединиться, разделить ее участь,
господин капитан, - поспешно прибавила Туанон, поклонившись самым
очаровательным образом суровому Ефраиму.
Но эгоальский лесничий ответил презрительной улыбкой на это заигрывание
и резко заметил:
- Только моавитяне обращаются друг к другу со словами: господин и
капитан. В стане Предвечного мы не признаем этого тщеславия: все мы -
братья.
Голосом менее резким он обратился к Табуро:
- Да хранит вас Господь, святой пастор! Увы! Давно уже мы лишены слова
Божьего!
С самого наступления этой сцены страх Табуро все возрастал. Увидев
Ефраима, наружность которого была так страшна и который вперил в него свой
ясный, пронизывающий взор, он потерял голову, забыл свое положение.
Предчувствуя, что, продолжая разыгрывать навязанную ему роль пастора, он