"Эжен Жозеф Сю. Жан Кавалье " - читать интересную книгу автора

- Ты мне жалок, мне стыдно за тебя, - с холодным презрением произнес
Ефраим. - Ты не более, как разозлившийся ребенок. Слушай: если время еще не
настало, то оно близко. Жатва поспела и ждет только острого серпа. К чему
опережать призыв?
- А кто сказал тебе, безумец, что призыв явится?
- Все мне подтверждает это, все - и завыванье ветра в лесу, и шум
водопада в скалах, и таинственные звуки в уединении, и треск горы в молчании
ночей, и блестящее пламя на вершине в часы мрака. Все мне предвещает, что
час приближается, - все, вплоть до ржания Лепидота, которое становится все
более диким, вплоть до лая моих собак, все более и более зловещего, вплоть
до красного, как кровь, облака, которое часто проносится перед моими
глазами!
Ефраим вытянулся во весь рост. Его глаза сверкали, ноздри раздувались,
борода и волосы на голове, казалось, поднялись. Он был прекрасен в своем
суровом и диком восторге. Кавалье молча наблюдал за ним. Хотя пылкая речь
Ефраима поразила его, но он видел в ней только суеверный восторг, которому
не сочувствовал, как идущему в разрез с его планами.
- Слушай, слушай! - сказал Ефраим.
Послышались дальние раскаты грома, повторяемые горным и лесным эхом.
Ефраим встал и толкнул дверь своей хижины. С площадки, на которой она была
построена, виднелась вдали вершина горы, с венчавшим ее замком стекольщика.
Извилистая тропинка вела к нему по обрывистым скалам Эгоаля. День угасал.
Вскоре сумерки сгустились, и ночь быстро наступила. Черные облака с
пурпурными крапинками тяжело нагромождались над башнями замка, которые,
бледные и тусклые, возвышались словно призраки. Все чаще и чаще раздавались
глухие и продолжительные удары грома. Ослепительные молнии прорезывали
небосклон.
- Будет страшная гроза! - проговорил Кавалье.
- Может быть, из тучи раздастся наконец голос, - отвечал Ефраим и впал
в созерцательное молчание.

Когда ночь вполне наступила, гроза разразилась по всем своем
величественном гневе. Оба севенца смотрели на это зрелище с совершенно
противоположными мыслями. Кавалье, убитый изменой Изабеллы и всеми
несчастьями, так внезапно обрушившимися на его семью, и уверенный, что
население не перестанет обрекать себя на мученичество, впал в глубокое
уныние. Малейшая неудача могла его свалить, но малейший успех мог поддержать
и укрепить его. Таков был этот человек, скорее предприимчивый, чем упорный,
скорее бьющий на удачу, чем выдержанный, скорее неустрашимый, чем
рассудительный. Откажись севенская молодежь вооружиться и следовать за ним к
Зеленогорскому Мосту, Кавалье решился бы на бесплодную месть в виде убийства
и отдался бы на волю случая. И его мечты о славе испарились бы, как пустые
сны.

Ефраим, напротив, никогда не сомневался в том, что реформатская религия
восторжествует над папизмом. Дю Серр, которого он незадолго перед тем видел
и которого он глубоко почитал, таинственно посвятил его в некоторые из своих
мечтаний, рассказал ему о своих странных видениях, которые, казалось,
предвещали близкое освобождение избранного народа Божия. Так воображение
лесничего было подготовлено к тому, чтобы видеть что-то чудесное,