"Эжен Сю. Плик и Плок " - читать интересную книгу автора

приподнял робко голову из-за перил, и, приметив два сторожевых судна,
проворно опустил ее и поспешил в кубрик, поминутно крестясь.
Хитано безмолвно подошел к компасу, поставил его по направлению румба,
вычислил изменение ветра, подумал немного, потом взял золотой свисток,
подвешенный к его поясу, издал три резких звука, и одним скачком вспрыгнул
на сетку.
По этому сигналу восемнадцать негров безмолвно вышли на палубу. Едва
раздался второй свисток, как тартана укрепила райну, оснастила бушприт и
фок-мачту, подняла стаксели, и уже окаянный держался за румпель. Два люгера
подходили с двух сторон, и лишь только приблизились к тартане на пушечный
выстрел, как эта последняя переменила галс, прошла неустрашимо между своими
неприятелями, дав залп, и понеслась на полных парусах к мысу Toppe. Этот
неимоверный маневр мог быть выполнен только судном, самым легким и
быстроходным; и потому прежде, чем два люгера успели войти в румб, Хитано
лавировал уже за мысом, скрывавшим его от глаз неискусных испанцев, которые,
потеряв ветер, были еще заняты обрасопкою парусов. На этом месте жители
Санта-Марии потеряли их из виду.
На ружейный выстрел от основания этого мыса возвышалась цепь огромных
гранитных утесов, которые, выступая в море, образовали собою крутые берега
узкого протока, извивавшегося между ними и подошвой горы, и имели весьма
затруднительный вход, по причине опасного прибоя валов о подводные камни.
Хитано был так привычен к этим подводным камням, что без опасения
пустился в проток, и, проплыв его с непостижимым искусством, приказал
свернуть все паруса, и ослабить ванты, сложить мачты, которые не были
постоянно утверждены в своих гнездах, но стояли в пазах так, что в несколько
минут тартана, мало погружавшаяся в воду, стала плоской как плашкоут, и
совершенно скрылась за утесами, ограждавшими канал со стороны моря.
Там свисток окаянного снова раздался, но в два разных приема, со
странными изменениями звука.
Вдруг послышался шум весел, мерно рассекавших воду, и из-за обломка
скалы показалась тартана, совершенно сходная с тартаной Хитано. На корме ее
находился юноша приятной наружности и с гладким подбородком, столь удивившим
цирюльника Флореса. Окаянный подал ему знак, который, казалось, он понял;
ибо, пока был закрыт от ветра высотой мыса, то тянулся бечевой вдоль утесов;
достигнув же другой оконечности пролива, ловко миновав множество подводных
рифов, он вошел под ветер, распустил паруса, и выплыл из протока в то время,
как два испанских люгера обходили только мыс. Едва они приметили эту новую
тартану, как усилили паруса и устремились за нею, полагая, что преследуют
по-прежнему самого Хитано.
- Вы лихие охотники, - говорил последний, сидя спокойно на корме. "Лань
от вас увернулась, вы сбились с пути и, между тем как этот пыжик будет
удальски крейсировать, чтобы утомить и завлечь вас подальше, лань сложит
богатые ткани Венеции, сталь Англии и медь Германии, заключенные в ее
недрах. Итак, вперед! Ату его! И при этой звезде, начинающей зажигаться, да
будет и моя в эту ночь счастливой звездой, ибо солнце заходит".
Действительно, уже солнце клонилось к западу, и море и небеса, сливаясь
на пламенном горизонте, составляли собою один обширный огненный круг.
Поверхность волн сверкала под длинными золотыми отблесками, которые угасали
в тенях, отбрасываемых огромными утесами берега. Долго видно было, как
тартана с удивительной легкостью маневрировала, уклоняясь от люгеров. Она