"Екатерина Яковлевна Судакова. Памяти Геры Генишер" - читать интересную книгу автора

теплой печи, где сохнет конопляное семя! Бабушка закидывает руки за голову,
чтобы распустить косы, и вдруг тихо стонет:

- Заступница усердная, спаси и помилуй, ох!..

- Бабушка, что ты?.. Что с тобой?..

- Hичего, дитя. От работы, знать, рученьки заломило. Спи, ненаглядная моя.

- Бабушка, расскажи что-нибудь. Расскажи, а?

- Да что рассказывать-то тебе... пустое все, суета. Лучше молитву творить
будем. Повторяй за мной, касатка: "Отче наш..."

- Отче наш...

- ... иже еси на небесех...

- Иже еси... бабушка, а что такое "иже еси"?

- Экое досужее дитя! Мала уж ты, больно, не понять тебе... а ты не
спрашивай пока, ты повторяй: " ... да святится имя Твое..."

- ... да святится... - но меня вдруг захватывает поток непреодолимого
волнения. Я ловлю бабушкину руку, крепко прижимаю к себе и, словно ежик,
сжимаюсь в тугой комочек.

- Что с тобою, дитя?

Hо никто в мире не смог бы ответить на этот вопрос - что со мною. То ли это
смутное предчувствие будущих испытаний, притаившихся в грядущих
десятилетиях, то ли избыток радости от того, что тепло и отрадно, что
пахнет коноплей и бабушкиным уютом - покоем, мудростью и бесконечной
лаской. И кажется: нет, неправда, ничего никогда не случится худого, доколе
она здесь, рядом - мой всемогущий друг.

Мне хочется рассказать бабушке о моей любви к ней, о любви, которая не
имеет слов, чтобы осознать себя и только теснит сердце, ища выхода. И этим
выходом вдруг оказываются слезы - обильные, сладкие.

Бабушка не уговаривает, не успокаивает меня - она все понимает сердцем
своим. Чуть дрожащей рукой она крестит меня и тихо продолжает:

- Да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя...

Hо я уже не слышу ничего. Сон приходит мгновенно и, словно пулею, сражает
мое пятилетнее сознание.

Бабушка верила в Бога так же органично, как жила, дышала, трудилась и
любила все живое вокруг себя.