"Теодор Старджон. Дитя эфира" - читать интересную книгу автора

ответу. А будешь дальше кормить меня этим дерьмом про какую-то ошибку,
приеду в контору и для начала пересчитаю тебе все зубы. А уже потом подам
иск, на тебя и на ОТ.
Бросив трубку, я вновь уставился на экран, чувствуя, как все во мне
клокочет.
Программа же продолжалась, как ни в чем не бывало. Постепенно
остывая, я не мог не признать, что вторая половина моей "Морской раковины"
вышла даже лучше первой. Знаете, бывает, - влюбишься в собственное
творение и ловишь себя на мысли: ну да, не все, конечно, но кое-какие
эпизоды вышли просто первый класс! (Иногда и хочется быть самокритичным,
да не получается.) Одна сцена в пьесе - на Азорских островах - как раз
такой случай.
Итак, героиня отправляется в круиз, а парень служит на спасательном
судне. И вот встречаются на райских островах трогательно до слез.
Последний раз виделись в ранней юности, но все это время каждый грезил о
том, как они снова встретятся... Схватываете? В общем, все такое мягкое, в
пастельных тонах.
Актеры отыграли прекрасно. А эти потрясающие виды Понта Дельгадо! И
тут кульминация: он пронзительным взором глядит на нее, его возмужавшее
лицо светится любовью, и сейчас они объяснятся...
Я-то знал, какой диалог последует!
Она (смущенно): "Ну, я, пожалуй...". Он: "Розалинда.., неужели это
ты? О, я все время боюсь (нежно обнимает ее), что это невозможно. Слишком
хорошо, чтобы быть правдой... Розалинда, мой ангел-хранитель, услада моей
жизни, любовь моя...".
Чик!
Только спустя несколько секунд я сообразил, что никакого "чик!" в
пьесе не было. Но что последовало дальше!.. Одно дело - чужая рекламная
вставка, другое - когда мой герой прерывает поцелуй, погружает лицо в
распущенные локоны героини и совершенно отчетливо произносит: "До чего же
...., у тебя духи!" И это "......" было самым смачно выговоренным
прилагательным от общеизвестного слова из трех букв, которое мне
когда-либо приходилось слышать.

***

Дальнейшее я припоминаю с трудом. Знаю только, что мелкие осколки
новейшего дорогушего телевизора я потом обнаружил на полу всех трех
комнат, из которых состояла моя квартира. Память выхватывает лишь гонку в
вагоне экспресса через весь город к трехсотэтажному небоскребу, в котором
размещалось "Объединенное телевидение". Мне почему-то казалось, что
никогда еще эти поезда, прогоняемые по специальным туннелям сжатым
воздухом, не ползли так медленно; а в голове я смаковал сцены, в которых
непременно присутствовал труп заведующего сценарным отделом компании, куда
я направлялся.
Как вы думаете, с кем я столкнулся, вихрем вылетев из лифта на 229-м
этаже? С самим Бербело! Глаза парфюмерного короля были налиты кровью, от
него по всему этажу расходились такие волны кровожадности, что я понял:
жизнь Гриффа висит на волоске. Получалось, что я прибыл вовремя, если и не
спасти его, то хотя бы отсрочить неминуемую ужасную казнь.