"Теодор Старджон. Борговля Тутылками (Перевод П.Вязникова)" - читать интересную книгу автора

попытке скрыться, был докой по части генеалогии. Он мог разнюхать любую
родословную, даже самую запутанную, в считанные секунды, а затем вычислить
наиболее вероятное местопребывание искомого родственника. Эта парочка
составляла весь штат моей конторы. И хотя всякий раз, как они помогали мне
и моим клиентам, они на один шаг приближались к свободе, оба так запутались
при жизни, что я был уверен в их долгой службе.
Но если вы думаете, что я остановился на этом и что мне нравилось
просто получать дармовые денежки, то вы ошибаетесь. Это не для меня. Если
бы!.. Нет, славы мне захотелось. Эффектов. Стал, видите ли, вспоминать
события последних месяцев и вспомнил, как эта сумасбродка Одри заявила, что
из меня никогда ничего не выйдет. И мало мне было, что я уже доказал себе
обратное. Захотелось повыпендриваться перед старыми приятелями.
И не то чтобы я забыл, что говорил коротышка из "Борговли тутылками"
насчет использования таланта ради показухи, пустого хвастовства, а тем
более мести. Я решил, что и вправду большая шишка. Короче, зарвался.
Вообразил себя самым основным. Еще бы, стоило мне послать одного из моих
призраков, и я уже знал, кто, что, где и когда делал. С тенью профессора за
спиной я мог выяснить все обо всех. Против меня никаких зацепок не было. а
сам я мог переговорить, перехитрить и перемудрить любого. Короче, храбрый
портняжка. И вот что стало приходить мне в голову: что толку в моих
успехах, если парни из Вест-Сайда ничего о них не знают? И еще: Счастливчик
Сэм лопнет от злости, когда увидит, как я разъезжаю по Бродвею в
новехонькой шеститысячной колымаге! И наконец: подумать только, я еще
тратил время и слезы на эту набитую дуру Одри!.. Короче говоря, я
предоставил слово своему комплексу неполноценности. Вел себя как последний
болван, каким, в сущности, и был. В общем, я не выдержал и отправился на
Вест-Сайд.

Была холодная зимняя ночь. Я тщательно навел лоск на себя самого и на
свою машину, чтобы у встречных глаза на лоб лезли. Жаль, что я не привел
вместо этого в порядок собственные мозги.
Я с ходу затормозил у бильярдной Кэйтси - так, чтобы тормоза скрипнули
как можно громче, и все двадцать четыре цилиндра ревели по-драконьи, пока я
не вырубил двигатель. Но выйти из машины не спешил, а развалился на
сиденье, зажег дорогую сигару, сбил шляпу набок и нажал сигнал. Сорок
восемь секунд авто играло "Перекресток в Такседо". И только после этого я
соблаговолил поднять глаза к дверям бильярдной.
Сперва я подумал, что, раз меня так встречают, не стоило сюда и
приезжать; а потом я забыл об этом и думал уже только о том, как отсюда
смотаться.
В освещенных дверях бильярдной стояли в небрежных позах двое. Кстати,
это был узенький переулок - если бы не бильярдная, совсем темный.
Приглядевшись, я разобрал, что один из двоих в дверях бильярдной - сам
Счастливчик Сэм, а второй - Фред Беллью. Они просто стояли и молча смотрели
на меня. Только когда я приветствовал их: "Привет, мелкота! Узнаете?" - я
заметил, что по обе стороны освещенного входа, в тени, стены подпирают ос-
тальные парни. Вся кодла. Ничего себе! Слишком это вышло... словно ждали.
Мне это не понравилось.
- Привет, - сказал Фред спокойно. Он никогда не любил выпендрежа.
Разумеется, другого я и не ждал. Но тут в первый раз почувствовал привкус