"Теодор Старджон. Синтетический человек" - читать интересную книгу автора

А второй вещью была Зина, которая была для него руками, глазами и
мозгом пока он не вошел в курс дела, пока он не научился быть, совершенно
естественно, девочкой-лилипуткой. Именно Зина сделала его частью этой
жизни, и его истосковавшееся я впитывало все. Она читала ему десятки книг,
десятки видов книг, своим глубоким выразительным голосом, который
совершенно автоматически исполнял роли всех действующих лиц в рассказе.
Она ввела его при помощи своей гитары и пластинок в мир музыки. Ничто, что
он узнавал не изменяло его; но ничто, что он узнавал не забывалось. Потому
что у Горти-Малышки была фотографическая память.
Гавана часто говорил, что жаль, что так случилось с его рукой. Во
время выступления Зина и Малышка носили черные перчатки, что казалось
немного странным; и потом, было бы хорошо, если бы они обе играли на
гитарах. Но конечно это было исключено. Иногда Гавана говорил Банни,
ночью, что от пальцев Зины так ничего не останется, если она будет играть
целый день на сцене и всю ночь, чтобы развлечь Горти; потому что гитара
плакала и звенела часами после того, как они ложились спать. Банни
говорила сквозь сон, что Зина знает, что делает - что, конечно, было
совершенно верно.
Она знала, что делает, когда добилась, чтобы Хадди убрали из
карнавала. Какое-то время это было плохо. Делая это, она нарушила
карнавальный кодекс, а она была карни до мозга костей. Это было нелегко,
особенно потому что Хадди был безвреден. Он был рабочим сцены с могучей
спиной и широким нежным ртом. Он обожествлял Зину и с радостью включил
Малышку в свое молчаливое поколение. Он приносил им пирожные и дешевые
украшения из городков, и сидел на корточках в тени, прислонившись к
основанию сцены, восхищенно слушая пока они репетировали.
Он пришел в трейлер, чтобы попрощаться, когда его уволили. Он
побрился и его готовый костюм не очень хорошо сидел на нем. Он стоял на
пороге, держа потертую соломенную шляпу и пытался прожевать какие-то
полу-оформившиеся слова, которые он никак не мог произнести.
- Меня уволили, - сказал он наконец.
Зина дотронулась до его лица.
- А - а Людоед сказал тебе за что?
Хадди покачал головой.
- Он просто вызвал меня и вручил мне мою зарплату. Я ничего не
сделал, Зи. Но я - я ничего ему не сказал. Так как он смотрел, он готов
был убить меня. Я - я просто хочу... - Он моргнул, поставил свой чемодан и
вытер глаза рукавом. - Вот, - сказал он. Он засунул руку в нагрудный
карман, ткнул Зине маленький сверток, повернулся и убежал.
Горти, сидевший на своей койке и слушавший с широко открытыми
глазами, сказал:
- Послушай... Зи, что он сделал? Он такой славный!
Зина закрыла дверь. Она посмотрела на сверток. Он был завернут в
золотую подарочную бумагу и завязан большим бантом из красный ленты.
Большим рукам Хадди должно быть понадобился час времени, чтобы завязать
его. Зина сняла ленту. Внутри была шифоновая косынка, яркая, дешевая,
именно такой яркий подарок, который Хадди выбрал бы после долгих
старательных поисков.