"Сергей Стульник. Слезы льда" - читать интересную книгу автора

умеют делать чудесный крем для дамочек. Выслеживать хищного пингвина -
дохлое дело. Его бьют, когда он нападает. А потом надо следить, чтобы тушу
не слопали его же братишки или... Про певчую сову вы уже знаете. Пакость
мусорная. Короче говоря, пингвины жрут все живое, а певчие совы - все
мертвое, тем и пробавляются. Есть еще какие-то твари, по слухам -
страшные, но они так далеко водятся, что туда даже караваны не ходят, да и
незачем...
- Биди говорил, что какой-то из кораблей первопоселенцев опустился в
другом полушарии...
- Да, "Шарденне". Ну и что? Они сами захотели отделиться. Насильно
мил не будешь. А если бы захотели, уже бы к нам добрались. Вы с орбиты
видели на том полушарии город?
- Нет.
- Ну, значит, не судьба. Кому как повезет.


...Приглашение, подписанное "Сибил Тепанов", ни к чему не обязывало.
Оскар знал, что многие просто-напросто засовывают подобные бумаги подальше
и забывают о них. Он и сам терпеть не мог всяческие церемонии, а похороны
- в особенности, но долг старателя велел исполнить последнюю волю Совы. У
Оскара даже не было подобающей траурной одежды, пришлось одалживать у
Биди. На похороны было принято являться пешком, но на это, видит Бог, у
Оскара еще сил не доставало, и тот же Биди ссудил его своими аэросанями. И
все-таки, Оскар поспел только к концу отпевания в храме.
Как только священник произнес последнюю фразу ритуала: "...И в этом
льду пребудешь, пока не вострубит архангел", - на кладбище зазвонил
колокол: два удара - один-два-три-один, и снова два-один-три-один, и
снова, и снова, и снова...
Четыре автономных экзоскелетона подняли тяжеленный крест черного льда
- блок с вмороженным в нет телом Тепанова, и к Оскару подошла вдруг
красивая девушка в траурной фате, подала руку.
- Идите рядом со мной, господин Пербрайнт.
- За что такая честь? - удивился Оскар.
- Вы же спасли отца.
- Как же я его спас, если мы его хороним?!
- В Столице так говорят.
Оскар молча поклонился и вышел из храма, держа Сибил Тепанов, дочь
Совы, под руку. Он хотел прямо здесь отдать ей завещание Совы, но потом
решил, что найдет для этого более подходящее время.
Процессия, во главе которой решетчатые роботы несли скорбный блок,
остановилась у могилы - глубоко вырезанного во льду креста со ступенями в
изножии. Первым спустился в могилу священник, следом за ним, по очереди,
все прочие опускались и становились на колени; творили тихую молитву.
Когда подошел черед Оскара, он, не верящий ни в Бога, ни в черта,
почувствовал себя совершеннейшим кретином. Однако отказаться - значило
смертельно обидеть всех присутствующих. Когда Оскар опустился на колени,
ему припомнилось, как Сова превращался в полостника. Он неловко повернулся
и чуть было не упал навзничь: такая дикая, пронзительная боль обдала
разорванный бок. Оскар с огромным трудом, еле-еле, но самостоятельно
выбрался наружу, и уже в тумане видел, как в ледяную могилу спустилась