"Сергей Стульник. Аз победиши или Между землей и небом война!" - читать интересную книгу автора

...И он ушел. Вилли задумчиво посмотрел ему вслед. Здоровенный тип.
Но Барри не силой взял. Барри можно взять лишь техникой. И даже не
техникой, а превосходством духа. И если этот верзила уложил за четверть
минуты Барри Очкарика, да еще успел оценить уровень мастерства
спарринг-партнера, то в эффективности его техники и величии духа
сомневаться не приходится... Мощный мужик. Истинный. И ловкий. Хотя
выглядит совершеннейшим увальнем. Пентюх пентюхом. Ну, да внешность -
обманчива.
И на кой ему я?..
- Ложи-и-ись!!! - завопил Вилли. Сверху неторопливо планировала
газовая граната. Запуленная ноночьим телекинетиком, материализовалась
футах в ста пятидесяти над поверхностью улицы и в это мгновение начинала
разгоняться, влекомая неумолимым действием гравитации. - Прижмись мордой к
бетону!!!
Торопыга вскинул голову. Приметил уже несущуюся вниз темную точку, но
вместо того, чтобы рухнуть наземь, следуя совету бывалого мужика, бросился
бежать. Вилли натянул противогаз и сквозь окуляры с любопытством наблюдал,
как Торопыга несется по тротуару. Глупый, подумал Неудачник с тоской. Ох
какой глупый! Бегун хренов. Дерется здорово, а сдохнет по-глупому...
Торопыга не сдох. Граната шлепнулась наземь и породила газовое облако
ярдов тридцати в диаметре. Но крутой новичок уже исчез за углом. Успел,
гад, с завистью и восхищением подумал Вилли. У него что, в башке
компьютер, успел просчитать траекторию падения гранаты и вектор
собственного движения?.. И откуда он только такой взялся, спрашивается...
Воистину - Торопыга!..



12. ОДНО ИЗ МИРИАД ПИСЕМ,
написанных когда-либо в этом мире

"7 ноября 23:44:27
Салют, my friend!
Как видишь, пишу тебе на излете общеизвестного, но в последние годы
отнюдь не общепочитаемого _к_р_а_с_н_о_г_о_ дня календаря. Кто за упокой
сегодня пел, кто за здравие, кто праздновал, кто свечки ставил, кто
славил, кто хулил... Лично я сегодня был весь день какой-то отмороженнный,
ни рыба ни мясо, ни сесть, ни встать. Сам не разберусь, что за настрой
шаткий у меня держался целый день. То в жар кидало, то в холод, так
сказать. Хотел на демонстрацию пойти, впервые за последние девять лет,
чтобы посоучаствовать в, быть может, последнем в истории "октябрьском"
шествии "ликующих народных масс", побыть напоследок актером в грандиозной
традиционной мистерии, покричать во славу и за здравие; вспомнить детство.
И тот восторг, с каким цеплял на курточку звездочку и ленточку, и
вспомнить, как зверски страдал, когда знамя не дали нести: мал еще,
сказали, уронишь, тяжелое же, неподъемное для тебя, а ронять никак нельзя,
ты что! никак нельзя... Для этого даже встал в семь утра, что для меня
само по себе подвиг немалый, если учесть, что суточный биоритм у меня
смещен и в сонные миры я убредаю в пять-шесть утра по-здешнему. Ну, вот,