"Мэри Стюарт. Мой брат Михаэль" - читать интересную книгу автора

"И мадмуазель сказала, что это - дело жизни и смерти!"
"Мадмуа... я не говорила. Вы это сказали. Боюсь, что не хочу Вашей
машины, мсье. Простите, но не надо мне ее"
"Но мадмуазель..."
Я сказала прямо: "У меня нет денег". Его лицо немедленно осветила
очень белозубая и откровенно привлекательная улыбка.
"Деньги! - произнес он пренебрежительно. - Мы не говорим о деньгах!
Кроме того, - добавил он с редкой простотой, - все уже оплачено".
"Оплачено?"
"Но да. Мадмуазель заплатила раньше".
Я вздохнула на три четверти с облегчением. Это все же не колдовство
или вмешательство греческих ироничных богов. Он просто ошибся. "Очень жаль.
Недоразумение. Это не мой автомобиль. Я его вовсе не нанимала". Ключ на
секунду перестал раскачиваться, но затем завертелся с нерастраченной силой.
"Это не та машина, которую мадмуазель видела, нет, та была плохая,
дрянная. Она имела - как это сказать? - трещину, через которую выходила
вода".
"Течь. Но..."
"Течь. Вот почему я опоздал, но мы нашли эту машину, Да, такую
хорошую. Поскольку мадмуазель сказала, что это такое срочное дело, чтобы
мсье Саймон в Дельфах получил транспорт быстро. Едете сейчас, приезжаете в
Дельфы через три, четыре, - он оценил меня взглядом. -
Может быть, пять часов? И тогда, возможно, все будет хорошо с мсье
Саймоном и этим делом жизни и..."
"Смерти, - закончила я. - Да, понимаю. Но факт остается фактом - не
имею ни малейшего понятия, о чем Вы рассказываете! Произошла какая-то
ошибка, извините, это не я просила автомобиль. Я так поняла, что эта
девушка Саймона должна в этом кафе получить машину... Я, правда, не вижу
сейчас никого подходящего..."
Он заговорил быстро, очень быстро. Я потом поняла, что до него дошла
дай бог половина моего быстрого французского, и он зацепился за
единственную фразу, имевшую для него какой-то смысл. Ключ будто жег ему
палец, вертелся и пытался соскочить.
"Это кафе. Молодая леди одна. Десять тридцать. Но я опоздал. Вы
девушка Саймона, да?"
Светло-коричневый бестолковый взгляд сделал его настолько похожим на
обезьянку, что я перестала задыхаться, улыбнулась и сказала, мотая головой,
одно из шести известных мне греческих слов. "Нэ, - произнесла я как можно
убедительнее, - нэ, нэ". Я засмеялась и протянула ему пачку сигарет.
"Извините за путаницу. Закурите".
Курение оказалось волшебным лекарством от всех проблем. Лицо
разгладилось, вспыхнула живая улыбка, ключ со звоном шлепнулся передо мной,
а рука, державшая штаны, потянулась за сигаретой.
"Спасибо, мадмуазель. Это хорошая машина, мадмуазель. Приятного
путешествия".
Я в это время искала спички, поэтому поняла его пламенную речь, только
подняв голову. Но было уже слишком поздно. Он ушел, промелькнув в толпе у
двери, как выпущенная на свободу гончая, и исчез с тремя моими сигаретами.
Но ключ лежал на столе, а черный автомобиль ярко освещало солнце. Только
тогда, идиотически разглядывая ключ, машину и солнечный блик на скатерти,