"братья Стругацкие. Пикник на обочине (обложка книги) " - читать интересную книгу автора

вертолета якорь на стальном тросе, зацепили одну мочалку. Только он
потянул, вдруг - пш-ш-ш! Смотрим: от антенны дым, от якоря дым, и сам трос
уже дымится, да не просто дымится, а с ядовитым таким шипением, вроде как
гремучая змея. Ну, пилот, даром что лейтенант, быстро сообразил, что к
чему, трос выбросил и сам деру дал... Вон он, этот трос, висит, до самой
земли почти свисает и весь мочалой оброс...
Так потихоньку-полегоньку доплыли мы до конца улицы, до поворота.
Кирилл посмотрел на меня: сворачивать? Я ему махнул: самый малый!
Повернула наша "галоша" и пошла самым малым над последними метрами
человеческой земли. Тротуар ближе, ближе, вот уже и тень "галоши" на
колючки упала... Все, Зона! И сразу такой озноб по коже. Каждый раз у меня
этот озноб, и до сих пор я не знаю, то ли это так Зона меня встречает, то
ли нервишки у сталкера шалят. Каждый раз думаю: вернусь и спрошу, у других
бывает то же самое или нет, и каждый раз забываю.
Ну, ладно, ползем потихоньку над бывшими огородами, двигатель под
ногами гудит ровно, спокойно, ему-то что, его не тронут. И тут мой Тендер
не выдержал. Не успели мы еще до первой вешки дойти, как принялся он
болтать. Ну, как обычно новички болтают в Зоне: зубы у него стучат, сердце
заходится, себя плохо помнит, и стыдно ему, и удержаться не может.
По-моему, это у них вроде поноса, от человека не зависит, а льет себе и
льет. И чего только они не болтают!
То начнет пейзажем восхищаться, то примется высказывать свои
соображения по поводу пришельцев, а то и вообще к делу не относящееся, вот
как Тендер сейчас завел про свой новый костюм и уже остановиться не может.
Сколько он заплатил за него, да какая шерсть тонкая, да как ему портной
пуговицы менял...
- Замолчи, - говорю.
Он грустно так на меня посмотрел, губами пошлепал и опять: сколько
шелку на подкладку пошло. А огороды уже кончаются, под нами уже глинистый
пустырь, где раньше городская свалка была, и чувствую я - ветерком здесь
тянет. Только что никакого ветра не было, а тут вдруг потянуло, пылевые
чертики побежали, и вроде бы я что-то слышу.
- Молчи, сволочь! - говорю я Тендеру.
Нет, никак не может остановиться. Теперь про конский волос завел. Ну,
тогда извини.
- Стой, - говорю Кириллу.
Он немедленно тормозит. Реакция хорошая, молодец. Беру я Тендера за
плечо, поворачиваю его к себе и с размаху ладонью ему по забралу.
Треснулся он, бедняга, носом в стекло, глаза закрыл и замолчал. И как
только он замолчал, я услышал: тр-р-р... тр-р-р... тр-рр... Кирилл на меня
смотрит, зубы стиснуты, рот оскален. Я рукой ему показываю, стой, мол,
стой, ради бога, не шевелись. Но ведь он тоже этот треск слышит, и, как у
всех новичков, у него сразу позыв действовать, делать что-нибудь. "Задний
ход?" - шепчет. Я ему отчаянно головой мотаю, кулаком перед самым шлемом
трясу: нишкни, мол. Эх, мать честная! С этими новичками не знаешь куда
смотреть - то ли в поле смотреть, то ли на них. И тут я про все забыл.
По-над кучей старого мусора, над битым стеклом и тряпьем разным поползло
этакое дрожание, трепет какой-то, ну как горячий воздух в полдень над
железной крышей, перевалило через бугор и пошло, пошло, пошло нам
наперерез, рядом с самой вешкой, над дорогой задержалось, постояло с