"Ирина Ивановна Стрелкова. Одна лошадиная сила" - читать интересную книгу автора

называл, другого слова и знать не хотел. Поработаешь на совесть - отсыплет
немножко овса. "Я из вас сделаю рабочий класс!" - говорил он путятинским
голубятникам и всей прочей шушере. И не дай тебе бог однажды плохо вычистить
стойло или раструсить сенцо. Больше ты для дяди Егора не человек.
Летом, когда у школьников каникулы, фабричные лошади ходили вычищенные
и расчесанные как не на всяком ипподроме. В шашечку даже расчесывали, как
цирковых. Самым старательным помощникам дядя Егор в награду доверял купание
лошадок в Путе. Он самолично отпирал три винтовых замка, нешироко растворял
конные ворота. Тогда еще не водилось подростков-угонщиков. Дядя Егор боялся
конокрадов-цыган. Ключи от трех винтовых замков он не доверял никому.
Повернув за угол ткацкого цеха, Фомин прежде всего обратил внимание на
конные ворота. Они были заложены двумя здоровенными брусьями. Конюха Фомин
увидел возле конюшни, он сидел на лавочке, как, бывало, дядя Егор. Шилов
Петр Николаевич. Исчерпывающие сведения о нем Фомин получил от своего
старшего брата Виктора. Шилов работал в ткацком цехе наладчиком станков,
вынужден был уйти по состоянию здоровья на более легкую работу, в конюхи.
Женат, двое детей, уже взрослые, сын в армии, дочь уехала учиться. Последнее
время стал попивать.
- Здравствуйте, Петр Николаевич. - Фомин присел на дубовую колоду. Тут
он, бывало, сиживал, приходя к дяде Егору.
- Наше вам, Николай Палыч. А я уж заждался. - Конюх поморщился,
осторожно потрогал перевязанную бинтом голову. - Болит... Пойду лягу.
Расскажу вам и пойду...
Шилов оказался ночью на конюшне случайно. Выпил в гостях у старого
друга и забоялся идти домой.
- Жена, знаете ли... Запилит! Я и решил соснуть в сенце. Вот тут и
лег, - конюх показал на ворох сена у входа в конюшню. - В котором часу
пришли за лошадьми, сказать не могу. Проснулся, вскочил, а сзади ка-а-ак
саданут по затылку!.. Больше ничего не помню. Утром вроде бы просыпаюсь с
похмелья, голова трещит. Где лошади? До затылка дотронулся и - боже ты
мой! - в глазах круги. Побежал звонить участковому. Он приходит, я показываю
ему пустую конюшню и вдруг вижу - нет ружья. Оно вон там висело, на гвозде.
Участковый сразу построжал. Объяснил мне насчет ответственности за небрежное
хранение оружия. Ну, думаю, влип...
- Ружье казенное?
- Мое. Документы в порядке, можете проверить, они дома лежат.
- Ружье унесли с патронами?
- Только ружье. Без патронов. Я его в ремонт сдавал - курок сбился. В
четверг взял в мастерской, хотел отнести на квартиру, - конюх покашлял, -
чтобы, значит, хранить по всем правилам, как зеницу ока. А в продмаг пиво
привезли. Я занял очередь. Домой бежать далеко, отнес ружье в конюшню.
- Вы помните хорошо, что повесили его в конюшне на этот именно гвоздь?
- В пятницу утром висело. - Конюх опять поморщился, потрогал затылок. -
Болит. Пойду лягу. А документы на ружье, если разрешите, жена принесет.
- Да, конечно.
"Крутит, - отметил про себя Фомин. - Участковый, что ли, напугал
ответственностью за небрежное хранение?" Фомин знал, что при дяде Егоре
конюшня на ночь не запиралась. А сейчас? Шилов пояснил, что и сейчас
строжайше запрещено запирать лошадей на замок. Вдруг пожар? Не успеешь
вывести, сгорят. Это правило, распространенное повсеместно, конечно,