"Ирина Ивановна Стрелкова. Опять Киселев" - читать интересную книгу автора

Фомин ждал, все больше мрачнея. Сборы на беседу обещали какие-то
чудовищные признания. За перегородкой все громче возмущалась очередь. Лена
медленно и осторожно положила таблетку на острый розовый язык, поднесла к
губам мензурку с водой. По судорожным глоткам было видно, что Лена трусит
предстоящего разговора.
- Пошли, - обреченно произнесла она.
При их появлении очередь зашипела. Ходят тут! Отвлекают людей от
работы! Фомин заметил, как ехидно усмехнулась Лена.
Рентгеновский кабинет выглядел достаточно зловеще. Посередине - кресло,
окруженное какими-то глазастыми трубочками на штативах. В углу - толстенная
дверь с окошечком, напомнившая Фомину дверь камеры для временно задержанных.
Слава богу, что тут нет рентгеновских глухих черных штор. Вместо них -
обыкновенные белые занавески! И еще одну обыкновенную вещь обнаружил Фомин -
стол. Он стоял справа от окна. Туда-то и устремилась Лена. Она предложила
Фомину сесть за стол, что он и сделал, а сама вытащила из-за толстенной
двери легкий табурет и села сбоку, оказавшись таким образом спиной к окошку.
Завершающие приготовления к разговору окончательно настроили Фомина против
невесты Саши Горелова.
- Значит, так, - официально начал он. - Я обязан вас предупредить, что
за отказ от дачи показаний и за ложные показания вы можете быть привлечены к
уголовной ответственности. Подпишите, что вы предупреждены. - Фомин
намеренно не глядел, как Лена подписывает, давая понять, что ее хитрость -
сесть спиной к свету - яйца выеденного не стоит. Он, Фомин, и не такие
штучки видал. - Итак, начнем. Виделись ли вы вчера с Гореловым?
- Виделись... - произнесла Лена дрожащим голосом. - Мы были в кино, на
восьмичасовом.
- В клубе? - строго осведомился Фомин.
- В "Салюте". - Ее голос упал до шепота.
- Какой фильм? - уличающе поинтересовался Фомин.
- "Раба любви".
- Дальше! - потребовал Фомин.
Дальше все происходило по заведенному в Путятине правилу. Лена и Саша
вышли из "Салюта", он купил у мороженщицы два пломбира. Сев на лавочку возле
собора, Лена и Саша съели пломбир, поднялись и пошли по Пушкинской. Пары,
возвращающиеся из "Салюта", не ходят в Путятине по пятачку, им положено идти
по густо затененной старыми липами противоположной стороне. Лена с Сашей
именно так и двигались по направлению к Фабричной. Дойдя до перекрестка
Пушкинской и Фабричной, они свернули направо.
- Вы живете на Фабричной?
- Нет, на Лассаля. Дом номер четырнадцать.
- Так... Продолжайте. Вы шли по Фабричной до перекрестка с улицей
Лассаля?
- Нет... - Она замялась. - Мы пошли другой дорогой, вокруг стадиона.
Потайной путь от угла Фабричной и Пушкинской до ворот монастыря был
Фомину прекрасно известен. Отчасти узкими проулками меж глухих заборов,
отчасти сквозь "слабые" доски, дыры и перелазы. Путь не ближний, напротив -
кружной, но в ряде случаев удобный. Мальчишкой Фомин пользовался этим путем,
когда у него портились отношения с Парижем - так назывался нижний край
Фабричной, застроенный в послевоенные годы самым незаконным образом, без
разрешения городских властей. В Париже проживал драчливый народ. Впрочем, и