"Ирина Ивановна Стрелкова. Опять Киселев" - читать интересную книгу автора

- Ты лишнего не наговаривай! Наше дело отвечать на правильно
поставленные вопросы.
Фомин спросил хозяев, не знают ли они, с кем дружил Горелов. Его
друзьям надо передать, что он в больнице, пускай придут, проведают.
Старички ужасно всполошились. Оказалось, никаких друзей Саши они не
знают и передать им поэтому ничего не могут. Саша парень тихий, скромный, не
похожий на нынешних парней, он ни с кем не дружил, никого к себе не водил.
Несомненно, старички хотели выставить своего квартиранта в лучшем свете.
Значит, они хорошо относились к Саше Горелову. Но все ими сказанное
почему-то оборачивалось не в пользу Саши.
Перед уходом Фомин попросил разрешения еще разок заглянуть в уютную,
как он выразился, комнату квартиранта. Несомненно, Горелов приложил все
силы, чтобы Лене - избалованной! - тут понравилось. Тесно, бедновато, но
чисто. Вот только дверь... Дверь Фомина смущала. Саша окрасил ее только со
стороны своей комнаты. Другая сторона, обращенная в комнату хозяев,
оставалась ободранной, грязной.
Фомин закрыл дверь, открыл, опять закрыл... Мелочь, но неприятно. Если
уж взялся красить - не зажимайся, мажь обе стороны.
"Значит, Горелов собирался жениться... - размышлял Фомин по пути с
Пушкинской на Фабричную, где помещалась зубная лечебница и где работала
невеста Горелова Лена Мишакова. - Собирался жениться, поэтому снял каморку у
Шменьковых. Снял один - холостому мужчине сдают охотней, чем семейной паре.
Прижился, показал себя тихим, непьющим. Возвращаясь поздно, снимал обувь,
чтобы не беспокоить хозяев... Затем потратился на ремонт и только тогда
сказал, что хочет привести жену... Серьезный характер!.. Однако зачем все
это, если у родителей невесты в Посаде собственный дом?"
На углу Пушкинской и Фабричной Фомин встретился со знакомой сотрудницей
фабричного отдела кадров. Ему нередко приходилось обращаться к ней по делам
службы. Женщины из отделов, ведающих кадрами, обычно знают о множестве людей
все, что положено, и еще немало сверх положенного. По наблюдениям Фомина,
мужчинам-кадровикам такое "сверх" дается в более скромных дозах.
Знакомая Фомину Мария Ивановна шла, держась за щеку. Она не спала всю
ночь из-за адской зубной боли. Фомин все же рискнул спросить Марию Ивановну,
не помнит ли она слесаря Горелова, недавно вернувшегося из армии. Глядя на
Фомина страдальческими глазами, она ответила, что прекрасно помнит
Александра Горелова еще с той весны - шесть лет назад, - когда он явился на
фабрику из Нелюшки и сказал, что хочет поступить на работу. Горелову еще не
было шестнадцати, отдел кадров не имел права его принять.
- Ты сам знаешь, - Мария Ивановна на время даже забыла про зубную
муку, - комиссия по делам несовершеннолетних направляет на работу трудных
подростков. А у Горелова - я прекрасно помню его табель за восьмой класс -
не было ни одной троечки. Сейчас материальное положение не причина для того,
чтобы бросать школу. А если уж решил бросить - иди, работай у себя в
колхозе. Что-то он, мне кажется, хитрил... И ведь добился своего: дошел до
директора, мы его взяли подсобником. С обязательством учиться в вечерней
школе. Общежитие предоставили - все честь по чести...
- Общежитие? - Фомину невольно вспомнилась комнатушка с желтенькими
обоями.
- Где же ему еще жить? - сердито спросила Мария Ивановна. - Только в
общежитии. Ох, сил моих больше нет!.. Так и дергает... А тут еще ты со