"Питер Страуб. Глотка" - читать интересную книгу автора

что, возможно, это будет лучший выход из положения.
Я прилетел во Вьетнам коммерческим рейсом. Примерно три четверти
пассажиров, летевших в туристическом салоне, были одеты, как и я, в зеленую
форму, и стюардессы старались не встречаться с нами глазами. Единственными,
кто чувствовал себя непринужденно в нашем салоне, были несколько
приговоренных к пожизненному заключению, сидевших на заднем сиденье. Они
были веселы и беззаботны, как команда игроков в гольф, летящая поразвлечься
на Миртл-бич.
В салоне первого класса, ближе к носу самолета, летели мужчины в
черных костюмах - функционеры из госдепартамента и бизнесмены, делавшие
деньги на поставках цемента во Вьетнам. Оглядываясь на нас, они улыбались.
Мы были их солдатами, защищавшими их идеалы и их деньги.
Но между патриотами, сидевшими в первых рядах, и приговоренными к
пожизненному заключению - в хвосте самолета сидели два ряда не совсем
понятных мне людей. Они были стройными, мускулистыми, коротко
подстриженными, как солдаты, но на них были красочные гавайки и брюки цвета
хаки или синие рубашки, застегнутые на все пуговицы, и новенькие синие
джинсы. Они напоминали игроков футбольной команды какого-нибудь колледжа,
встретившихся через десять лет после выпуска. Всех остальных эти люди
просто не замечали. Насколько я смог расслышать, говорили они на военном
жаргоне.
Когда один из приговоренных к пожизненному заключению проходил мимо
моего кресла, я поймал его за рукав и спросил, кто эти люди.
Наклонившись пониже, он произнес одно-единственное слово:
- Зеленые.
Мы приземлились в Тан Сон Нат и увидели за бортом яркое солнце,
казавшееся каким-то густым. Когда стюардесса открыла дверь салона и внутрь
проникла удушающая жара, я понял вдруг, что с моей прежней жизнью можно
распрощаться навсегда. Мне казалось, что я ощущаю в воздухе запах лака,
плавящегося на моих пуговицах. И в этот самый момент я твердо решил не
пугаться ничего, пока не столкнусь с чем-нибудь по-настоящему, страшным. Я
почувствовал, что получил наконец возможность распрощаться со своим ужасным
детством. Это был первый приступ радостного возбуждения - неожиданно
нахлынувшего чувства освобождения, которое посещало меня иногда во Вьетнаме
и которого я не испытывал больше нигде на всем белом свете.
Мне предписано было явиться в Кэмр Уайт Стар, базу Второго корпуса,
находившегося неподалеку от Нха Трэнг. Там я должен был присоединиться к
другим новобранцам Первого корпуса и отправиться вместе с ними в Кэмп
Крэнделл. Но произошла одна из накладок, которые были довольно частым
явлением в американской армии во Вьетнаме, и люди, к которым я должен был
присоединиться, были отправлены к месту назначения раньше меня. Мне
пришлось задержаться на восемь дней в ожидании дальнейших предписаний.
Каждый день я приходил с докладом к циничному и развязному человеку -
капитану Маккью, Гамильтону Маккью, который, подпирая костяшками квадратных
пальцев по-детски гладкие и розовые щеки, поручал мне какое-нибудь дело,
которое приходило в тот момент ему в голову. Я вытаскивал бочки из уборной
и заливал их керосином, чтобы потом вьетнамские женщины могли сжечь их
содержимое. Я снимал со списанных джипов рабочие детали, убирал камни с
площадки перед офицерским клубом. Но вскоре Маккью решил, что мне живется
слишком привольно, и назначил меня в похоронную команду. Мы выгружали трупы