"Станислав Стратиев. Недолго светило солнце" - читать интересную книгу автора

Как ни странно, но у Банки тоже не нашлось спиртного, последнюю бутылку
анисовки он прикончил еще два дня назад, а товарищ Гечев давно не появлялся,
так что заказать было некому.
- Ничего нет, - ответил он приезжему. - Сожалею, но последнее выпил два
дня назад.
- Фрэнд, - сказал тот, - сделай отдолжение, возьми мою машину и привези
чего-нибудь выпить. Поспеши, иначе я умру, а нам еще так много нужно
рассказать друг другу.
Он сунул Ванке смятые деньги, похлопал его по плечу и дал ключ от
машины. Ванка не стал ждать повторного приглашения, сел в машину и включил
мотор.
- Ты мне делаешь большое отдолжение, фрэнд, - сказал седой. - Ну будь
здоров! Поскорей возвращайся.
Ванка мчался на "Форде" по пыльной дороге, шины визжали на поворотах,
наконец машина выехала на асфальт. Проехав еще четыре километра, Ванка
остановился у павильона Иордана Черного. Купил шесть литров виноградной
ракии, две бутылки анисовки и пустился в обратный путь.
Когда он вернулся, старики все еще сидели во дворе под виноградной
лозой и оживленно говорили, причем все сразу.
- Давай, фрэнд, - встретил его седой. - Давай скорей, не то у меня
разорвется сердце, скорей.
Откупорил бутылку и стал пить прямо из горлышка.
Старуха опомнилась, побежала в огород, принесла помидоры, нарезала их в
тарелку, поставила на стол хлеб, соль, немного брынзы, стаканы.
Ванка отнес две бутылки анисовки на дачу братьев-ветеринаров
Парлапановых, где ночевал, когда не спускался в город. Посидел немного в
доме, выпил граммов сто анисовки и, не найдя себе дела, решил опять пойти к
старикам.
Когда он пришел, было уже темно. В беседке, увитой виноградом,
светилась электрическая лампочка, вокруг которой вилась мошкара, а за столом
спали старик и старуха.
Седой увидел Банку и сказал:
- Опьянели, фрэнд. Выпили две рюмки и опьянели, оказывается, они пьют
только травы. Спят... Понимаешь, фрэнд, она - моя первая любовь, а он - друг
детства. С тех пор прошло пятьдесят два года, фрэнд. Опьянели.
Он налил по стакану ракии себе и Ванке.
- У меня семеро сыновей, - сказал седой, - но первая любовь не
забывается, и тут уже ничего не поделаешь. Прошло пятьдесят два года,
понимаешь, фрэнд, мы учились в гимназии, у нее были голубые сережки, как
звездочки... Вот она, фрэнд, перед настурциями. Спит. Я приехал сюда с
другого конца света, чтобы увидеть ее. Теперь могу спокойно умереть.
Он выпил полстакана и умолк, глядя в темноту ночи, на едва различимые
очертания деревьев.
- Понимаешь, фрэнд, - продолжал он, - где только я не скитался и вот
приезжаю сюда, а они тут, фрэнд, сидят перед настурциями, как ни в чем не
бывало. Такие же, как пятьдесят два года назад, хочешь - верь, хочешь - не
верь, только волосы белые. Он покачал головой:
- Понимаешь, фрэнд, я жил в Америке - в Кливленде, в Чикаго, работал на
бойне, потом была Испания - Мадрид, Андалусия, в гражданскую ушел
добровольцем на фронт, воевал в американском легионе, в интербригадах, два