"Станислав Стратиев. Недолго светило солнце" - читать интересную книгу автора

Антон ничего не ответил, повернулся и пошел к буру. Сашко и бай Ламбо
последовали за ним и снова приступили к работе.
Земля вращалась. Мимо Сашко проплывали лес, груши, оранжевая веранда,
коричневые ставни с прорезанными в них сердечками, бульдозер, толкавший
перед собой гору желтого грунта и разрубленные корни, срезавший целые холмы
вместе с кустами и выжженной солнцем травой. Промелькнули старики из
"Бакингемского дворца", они медленно брели по проложенной между дач дороге к
лесу с неизменными корзинками в руках.
"Бакингемский дворец" был здесь самой старой дачей, если, конечно,
можно назвать дачей сарай, сколоченный из ящиков из-под мыла и пива, на
которых еще сохранились поблекшие от времени надписи на английском. Это
Сашко так окрестил сарай, кружащий вместе с верандой, лесом и коричневыми
ставнями с прорезанными в них сердечками. В будни здесь ни души, вокруг
тихо, лес стоит неподвижной зеленой стеной. И только иногда в "Бакингемский
дворец" приходят старик и старуха, ночуют там, а днем гуляют по лесу и
собирают травы.
Сашко часто видел, как они брели между дачами по дорожкам, теряющимся в
бурьянах и зарослях ежевики, всегда вместе. На закате, когда лучи солнца
окрашивали все окрест в багровый цвет, они усаживались перед "Бакингемским
дворцом" и любовались посаженными старушкой настурциями. Иногда, глядя на
настурции, на красное закатное небо, старик засыпал, словно опьяненный его
головокружительной глубиной. Старуха тихо поднималась, приносила из
сарайчика старое пальто и осторожно укрывала им старика. Потом садилась
рядом, перед настурциями, и так сидела, неподвижная и незаметная, до тех
пор, пока не начинала давать о себе знать вечерняя прохлада. Тогда она
будила его, и они уходили в свой домик, сколоченный из потемневших от дождей
досок.
Ванка, работавший здесь почти круглый год и знавший всех обитателей
дач, рассказывал, что прошлым летом перед "Бакингемским дворцом" остановился
автомобиль с иностранным номером. Дело было вечером. Старики, как обычно,
сидели перед настурциями. Он спал, а она смотрела на догоравший закат и о
чем-то думала. Ванка работал на бульдозере у соседнего участка. Его трудовой
день закончился, и он лежал на еще теплом капоте и регулировал что-то в
моторе, который барахлил уже несколько дней. Из машины вышел пожилой, но еще
крепкий и прямой седой мужчина, огляделся и направился к сарайчику. Старуха
смотрела на приближающегося человека, но видела только его силуэт. Лучи
заходящего солнца слепили ее, и она не могла хорошо разглядеть лицо мужчины.
Старик все еще спал.
Когда человек подошел совсем близко, старуха схватилась за сердце и
ахнула. Потом встала и обняла седого. Они возбужденно о чем-то заговорили, а
рядом с ними на скамеечке спал старик, спал, освещенный лучами заходящего
солнца, укрытый старым поношенным пальто, спал посреди двора с маленьким
сараем и настурциями. Они забыли о нем, но потом, видно, вспомнили. Старуха
осторожно разбудила его. Он смотрел на красный закат и ничего не мог понять.
Затем, когда пришел в себя, бросился к седому, и они обнялись.
Ванка разобрал половину мотора, отрегулировал обороты и уже вытирал
ветошью руки, а те трое все еще сидели в маленьком дворе и разговаривали.
Приезжий заметил Банку и подозвал его.
- Фрэнд, - сказал он. - У тебя есть что-нибудь выпить? Мне до смерти
хочется выпить. Пятьдесят лет, фрэнд, - это не шутка, а тут нечего выпить.