"Виктор Степанов. Рота почетного караула " - читать интересную книгу автора

Выдерживая шаг по Матюшину, словно был к нему привязан, он, как только
ступили на пронзившую сад гранитную дорожку, все старался проникнуть
взглядом в ее конец, туда, где уже угадывался над мраморным горизонтом
порывистый всплеск пламени.
И чем пристальнее всматривался он в мельтешащий вдалеке огонек, чем
ближе подходил к нему, тем тревожнее и тягостнее делалось на душе - порой
ему казалось, будто, кого-то маня, трепещущая ладонь с быстрыми, гибкими
пальцами возникала и пряталась за гранитным возвышением.
Огонь приближался.
Стиснув онемевшими пальцами приклад карабина, Андрей с секунды на
секунду ожидал команду. Он знал, что и Матюшин эти секунды уже отсчитывает,
и позавидовал его поразительному чутью ко времени: сержант только мельком
взглянул на часы, когда выходили из караульного помещения, но сейчас в нем
завелась и пошла ходить по кругу секундная стрелка, которая высчитывает
время до каждого мгновения, до каждого шага и поворота, ибо вся сложная,
непостижимая для штатского человека премудрость подобного исчисления
сводилась к тому, чтобы встать у Вечного огня ровно в восемь. "Тик в тик", -
как говорил лейтенант Гориков.
Эта секунда отсчета, как ее ни ожидал, ни ловил Андрей, упала
неожиданно, коротким выдохом [218] команды:- Пошел!..
Матюшин почти прошептал это слово; за восемь высчитанных сержантом
метров до могилы Андрей сделал полный шаг, Сарычев свой шаг "подсек",
укоротил, и Матюшин очутился между ними.
- Смена, стой!
Секунды опять замедлились - справа полыхнул над нишей Вечный огонь. По
обеим его сторонам они и должны были сейчас встать.
"Чок!" - властно высек приклад, и Андрей мгновенно, по выработанной
привычке, ощутил, как то же самое, что и он, проделал одновременно с ним
Сарычев, и это ощущение близнецовской слитности с товарищем, шагнувшим на
ступеньку, расковало и придало уверенности: в ногу, сначала шелестящим, как
бы осторожным шагом, они поднялись на возвышение и, уже в полную силу чеканя
по мрамору, пошли на свои места к разделявшему их пилону, на зеркальной
плоскости которого лежала, будто только что снятая, солдатская каска.
Рубиновыми огоньками брызнула в глаза росинка, дрогнувшая на каске у самой
звезды.
Еще карабинное "чок!" - сигнал к повороту "кругом!". Андрей повернулся
лицом к площади и замер. Далеко-далеко - не верилось, что в каких-то десяти
шагах, - стоял теперь одинокий Матюшин, такой картинно-красивый,
выутюженный, до каждой пуговицы начищенный, в фуражке с перечеркивающим лоб
красным околышем, с затейливо перевитыми по правой стороне мундира
серебряными шнурами аксельбантов, что можно было подумать, будто здесь его
поставили специально, для наглядности.
Но Матюшин задержался не для красы. Андрей перехватил придирчивый
взгляд, прицельно переведенный с него на Сарычева и обратно, и подобрался,
подтянулся - перед уходом сержант хотел убедиться, хорошо ли стоят часовые.
Наверное, все было хорошо, точно по уставу, потому что, постояв еще с
минуту, Матюшин ушел тем же строевым шагом, каким привел их сюда, как будто
команды теперь подавал не он сам себе, а другой, невидимо шагающий рядом с
ним сержант. Он уходил, поблескивая штыком карабина, все уменьшаясь и
уменьшаясь к концу дорожки, и издалека четкий шаг Матюшина можно было