"Виктор Александрович Степанов. Венок на волне (Повесть) " - читать интересную книгу автора

корабль-мечта. Он становился то линкором, то крейсером, то атомным
"Наутилусом". Чем реальней мечта, тем меньше у нее миражных парусов.
Сейчас я уже точно знал, что назначен не на ракетный крейсер, а всего
лишь на СКР - сторожевой корабль. Но ведь это "мой" СКР, и не только
большому кораблю большое плавание.
- Вон, видишь бортовой 0450, - сказал матрос, провожавший меня до
пирса, - вот к нему и швартуйся.
Мой корабль стоял левым бортом к стенке в ряду своих
близнецов-сторожевиков. И я с огорчением отметил, что на фоне собратьев
он не из лучших. С низкорослой мачты устало свисали сигнальные фалы.
Обшарпанный борт выглядел так, словно кораблю пришлось продираться по
крайней мере сквозь льды Антарктиды.
Я ступил на трап, приложил ладонь к бескозырке и вспомнил мичмана.
Но не те его слова насчет флага, а другие - насчет трапа. "Пять-шесть
шагов, - как-то сказал он, - пять-шесть шагов между берегом и кораблем -
первая дорога, которую не забывают ни молодые моряки, ни седые адмиралы.
Все, что остается за трапом, измеряется после в другом летосчислении. До
службы на корабле будет считаться, как до новой эры".
- Товарищ капитан-лейтенант!
За те несколько секунд, пока я докладывал о своем прибытии, начисто
забыв и потому нахально перевирая уставную формулировку, вахтенный
офицер, встретивший меня на другом конце трапа, стоял неподвижно, как
черная мумия. "Жидковат, - подумал я, угадывая под шинелью худенькую
мальчишескую фигуру. - Отнюдь не волк, тем более не морской. Года на
четыре постарше меня. А козырьком мне как раз по переносицу".
Но из-под этого козырька сверляще чернели глаза, которые наверняка
успели заметить мои нарушения уставной формы одежды: перешитый "в талию"
бушлат и вывернутый на всю толщину кант бескозырки. "Ну что, - спросили
черные глаза, - пришел на танцы или служить? Может быть, начнем с
переодевания?" - "Не стоит, товарищ каплей, - ответил я тоже взглядом, -
я же не ребенок. И потом, разве плохо, если моряк элегантен? Посмотрите
на себя, ведь у вас у самого перешита фуражка, такие козырьки требуют
особого заказа..." Черные глаза под козырьком усмехнулись.
- Добро пожаловать, - сказал капитан-лейтенант. И развел руками,
показывая на палубу: - Как говорится, просим извинить за неприбранную
постель - только что из похода. - Он оглянулся и, увидев показавшегося
из-за надстройки моряка, поманил его пальцем: - Афанасьев! Представьте
нового матроса командиру.
Афанасьев, увалень с покатыми плечами, на которых блеснули лычки
старшины 2-й статьи, подмигнул и, ничего не сказав, неожиданно ловко
юркнул вниз по трапу, кивком пригласив меня за собой. Я хотел спуститься
так же быстро, но скользнул каблуками по ступенькам, больно стукнулся
головой и, будто с турника, плюхнулся на вторую палубу. Афанасьев сделал
вид, что не заметил.
- Товарищ командир, новичок к нам, - доложил он, пропустив меня в
дверь каюты. И, словно невзначай, спросил: - Этот, что ли, мне на смену?
Командир, сидевший за небольшим столиком, привстал и сразу занял
собой полкаюты.
- Заходите, заходите, ждем. И давненько.
Он чуть сдвинул рукав с золотыми нашивками капитана 3-го ранга и