"Павел Стовбчатый. Зона глазами очевидца ("Записки беглого вора" #3)" - читать интересную книгу автора

Павел Андреевич СТОВБЧАТЫЙ

Зона глазами очевидца

Записки беглого вора - 3

ЗОНА ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦА Рассказы

Последнее "Поле", или Закат солнца вручную

Этот невероятный, можно сказать, дикий случай действительно произошел
не так много лет тому назад в одном из самых жутких лагерей Пермской
области, расположенном в маленьком таежном поселке, куда не часто наезжало
начальство и где нет-нет да и всплывали такие "чудеса", о коих не в силах не
рассказать автор, повидавший многое...
По этическим и другим соображениям фамилии действующих в рассказе лиц
будут изменены, но имя и фамилию главного лица, Александра Серова,
самарского профессионального карманника, "профессора" лагерной психологии,
человека чуть ли не энциклопедических знаний по истории государства
Российского и географии, изменить не поднимается моя рука.
К великому сожалению, я уже не могу испросить позволения на это у
самого Саньки, но очень надеюсь, что дорогой мой, ныне покойный уже, друг
простил бы мне эту маленькую вольность, как прощал многое и раньше своему
закадычному дружку-писаке Пашке-одесситу, волею судьбы заброшенному на самое
уголовное дно, а именно в один из лагерей знаменитого "Спецлеса" со страшным
названием "мясокомбинат".
Ленин, как за картавость называли Саньку за глаза и самые козырные
арестанты зоны, действительно не знал себе равных во многих вопросах, и
единственным, на мой субъективный взгляд, недостатком его являлось то, что
он не любил писать и потому не оставил после себя ни единой записанной мысли
или строки. Санька никогда не был вором в законе в полном смысле этого
слова, но тем не менее он был настоящим, без званий, вором по жизни и потому
не считал для себя возможным навязывать кому-то идеи, "рулить", судить и
становиться хоть какой-то, пусть и лагерной, пусть блатной, но все же
властью.
Санька подчинялся только одному Господу Богу, не верил в хорошие советы
и рецепты, а равно чужие истины и, как говорится, благодаря своему редкому
опасному "дару", успел "отпыхтеть" полных двадцать шесть лет из прожитых на
свете сорока семи.
Четыре жутких самосуда, девять лет крытой тюрьмы и всяких "спецов",
более тысячи суток штрафного изолятора и БУРов в то время, когда там кормили
только через день сечкой и липким серым хлебом спецвыпечки! Вся его прожитая
жизнь прошла в бесконечных муках и вынужденных "постах", и, видимо, поэтому
этот на редкость чистый, не отягощенный многими житейскими соблазнами мозг
работал как часы и выдавал порой "на гора" такие ребусы и вопросы, от
которых у туповатого лагерного начальства едва не выпадали от злости зубы.
Серый, как и Христос, никому на свете не "выкал", обращался только на
"ты", и, когда в зону нежданно приехал генерал Вешков, бывший тогда
начальником нашей управы, он, по обыкновению, по-простецки сказал ему пару
слов, чем довел последнего до топота ногами и ругательств.