"Рекс Стаут. Иммунитет к убийству" - читать интересную книгу автора

После завтрака я предложил было свои услуги на кухне - резать грибы,
зелень, и вообще быть на подхвате, но Вулф попросил меня не путаться под
ногами, поэтому я ушел и стал рыться в шкафах со снастью. Коллекция в них
оказалась весьма внушительной, особенно, если учесть, что до меня там успели
покопаться пять человек, из которых, должно быть, каждый выбирал себе, что
получше. Наконец я остановился на трехколенном удилище "Уолтон Спешиэл",
катушке "Пауквиг" с леской на 0,7, клинообразных поводках, блесеннице с
двумя дюжинами отборных мушек, четырнадцатидюймовой плетеной ивовой
корзинке, подсачке с алюминиевой рамой и болотниках "Уэдерзилл". Волоча
примерно по четыре сотни зелененьких на каждую ногу, я пошел на кухню,
сделал себе три сандвича с ростбифами, взял пару шоколадок и спрятал их в
корзинку.
Не дав себе труда стянуть болотники, я прошлепал на улицу - взглянуть,
какое небо и откуда ветер. День стоял погожий, скорее даже слишком погожий
для удачной рыбалки: высоко над соснами висело несколько облачков, чересчур
мелких, чтобы тягаться с солнцем, а с юго-запада тянул легкий ветерок. Река
обегала охотничий домик почти правильным полукругом - так, что его главная
веранда, размером с теннисный корт, выходила прямо на центр излучины.
Неожиданно я столкнулся с проблемой из области этикета. На одном конце
веранды, ярдах в десяти слева от меня, расположилась с каким-то журналом
Адриа Келефи, на другом - ярдах в десяти, справа, опершись подбородком на
кулак и любуясь пейзажем, сидела Сэлли Лисон. Ни та, ни другая и виду не
подала, что увидела меня или услышала. Проблема состояла в следующем:
здороваться мне с ними или нет, и, если здороваться, то с которой начинать -
с жены посла или с жены помощника государственного секретаря?
Я молча прошел мимо. Если их тянет посостязаться в заносчивости, о'кей.
Но я подумал, что хорошо бы им заодно показать, перед кем они вздумали
задирать нос. И стал действовать. Ни кустов, ни деревьев между верандой и
рекой, а вернее, просто ручьем, не было. Из целой коллекции кресел на
веранде я выбрал алюминиевое, с холщовым сидением и высокий спинкой, пронес
его вниз, через лужайку, поставил на ровной площадке футах в десяти от
берега, достал из блесенницы "серый хакл", насадил, уселся в кресло,
откинулся с комфортом на спинку, стравил немного лески, бросил мушку в
бурун, дал ей отплыть футов на двадцать по течению, подтянул обратно и
забросил еще раз.
Если вас интересует, рассчитывал ли я на поклевку на этом совершенно
неподходящем порожистом участке, я отвечу: да. Я рассудил, что парень,
задавший себе столько трудов, разыгрывая всю эту сцену перед заносчивыми
половинами двух сильных мира сего, имеет право на участие со стороны
какой-нибудь матерой форелины, а если так, то почему бы ей и не клюнуть? Она
бы и клюнула, не объявись вдруг какая-то мелюзга, которая мне все испортила.
После двадцатого заброса я краешком глаза заметил серебряную искорку, пальцы
почувствовали рывок лески, и вот уже у меня на крючке сидит этот малец. Я
тут же выдернул его наверх, в надежде, что он сойдет, но он засел
основательно. Будь на его месте папаша, я помучил бы его как следует,
подтянул к себе и снял с крючка сухой рукой, так как ему все равно скоро на
сковородку, но, чтобы сбросить этого чертенка, руку пришлось замочить. Я
вынужден был вставать с кресла и лезть рукой в воду, что напрочь испортило
все представление.
Проучив его как следует и возвратив туда, где ему и надлежало быть, я