"Георгий Шторм. Ход слона" - читать интересную книгу автора

Позвал старик в горницу дочь, да не ту, а порченую, должно, сестру ее
меньшую. В грязи подол; схожа лицом, а корежит всю и разумеет худо. Спросил
Шкурлатов: - Полно! Твоя ли это дочь, боярин?
- Верно говорю: моя. Кого хочешь, спроси,- не лгу.
- Добром прошу, не морочь! - Отдай девку!
Встал боярин, перекрестился на образа, замолчал и бороду - как по
ветру пустил.
Так ни с чем и уехал.
Было то в середу, а в канун пяточного дня прибежал к Шкурлатову дьяк
Таврило Щенок с известною речью: - Блудлив-де царь. Опасаются его да
охальных людей бояре. И смотрел-де ты дворовую девку, а боярская дочь,
Арина, в светелке сидит. Солживил дьяк, оговорил боярина, во хмелю на него
зло удумал.
- Аринушка то была, да прикинулась о ту пору падная немочь, дурная,
ничем непособная болесть...
Зардело от вина лицо. Глядит,- поднимается с места Кострюк, совсем
хмельной,- ну, бахвалиться.
- Кто супротив меня пойдет? Хочу поединщика!
- Добро! - засмеялся царь.- Кричи, бирюч, вызывай!
Встал Шкурлатов, хмель с него соскочил.- Я пойду!
Зашумели гости: - Ну, потеха! - И двинулись все на Красное крыльцо.
Вышла и царица, села с Иоанном на отдыхе. Завидели их скоморохи -
загнусили, завертелись, затопали.
Один, самый шустрой, подскочил к балясам и - бух в ноги: - Хочу,
государь, жениться - приданого за невестой мало!
Спросил Иоанн: - А сколько ж дают?
Затрещал балаболка: - Две кошки дойных, восемь ульев недоделанных
пчел, а кто меду изопьет - неизвестно. Как невеста станет есть, так и
неначем сесть. Две шубы у ней, крыты корой, что снимана в пост, подыми
хвост; ожерелье пристяжное в три молота стегано; камни в нем - лалы, на
Неглинной браны. А всего приданого - на триста пусто, на пятьсот - ни кола.
У записи сидели кот да кошка, да сторож Филимошка. Писано в серую субботу,
в рябой четверток; то честь и слава, всем - каравай сала; прочиталыцику -
обратнина пива да чарка вина!
Затряслось от смеха крыльцо, а балаболка вдругоряд челом ударил: -
Царь-государь, дозволь за потеху слово молвить!.. Не токмо скоморохи мы, а
еще бедные сироты твои, разных деревень людишки. Бьем челом, не имянами -
всеми своими головами. По указу твоему курим вино на тебя да на бояр, а нам
вина сидеть нечем, а и пить-есть стало нечего. Пожалуй, государь, смилуйся,
ослобони!
Встал царь, топнул ногой и сказал грозно: - Знай ском-рах о своих
домрах, а с челобитьем не суйся!.. Не кладу я вины победителю, Мой
подскарбий пожалует его всем довольно. А кто будет побит, того, из платья
повылупив,- на срам пустить!
Сказал и сел. Вышли на середину бойцы. Кострюк одежи не снял;
раскорячил ноги, голову опустил, дожидается. Шкурлатов скинул однорядку
лазореву: под ней - кафтан рудожолт да празелен; руковицы на нем - таково
туги - гулко бьют.
Хлопнул в ладоши царь.-Зачинайте! - Тяжело наседал Кострюк,
увертывался Шкурлатов, разгорались его цвета некошеной травы глаза. На