"Пола Сторидж. Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3 " - читать интересную книгу автора

Но не будет ли от этого еще хуже?
Джастина, доверчиво уткнувшись ему в плечо раскрасневшимся от плача
лицом, через некоторое время замолчала.
Лион нежно погладил ее по голове и, скорбно глядя на жену, произнес:
- Джастина, что же произошло? Ответь мне, пожалуйста... Только умоляю
тебя - не молчи, скажи, что случилось?
Джастина угрюмо молчала. Лион продолжал настаивать:
- Может быть я смогу тебе чем-нибудь помочь?
- Вряд ли...
И вновь пауза - долгая, томительная... Сколько она может длиться?
Наверное, целую вечность...
- У тебя такой вид, будто ты пытаешься вспомнить что-то очень важное,
но никак не можешь сделать этого, - произнес Лион.
Она, вынув из сумочки платок, вытерла щеки и, не оборачиваясь,
ответила:
- Вспомнила...
Пристально посмотрев на жену, Лион очень смущенно спросил:
- Что же?
- Я по дороге домой вспомнила, потом забыла, а теперь у меня вновь
всплыло в памяти: вчера Гарри сказал мне, что Мери ждет ребенка... Да, и
этот Фредди тоже говорил, что они возвращались от врача...
Лион, словно извиняясь за свои слова, поцеловал жену в висок и тихо,
стараясь не скрипеть паркетом, вышел из спальни.
А Джастина, механически взяв со своей тумбочки какую-то книжку, наугад
(это был альбом репродукций), раскрыла его посередине.
Неожиданно взгляд ее упал на офорт Гойи, и она с содроганием прочитала
те самые слова, которые так некстати припомнились ей вчера утром:

"Удивительно! Опыт погибших не идет впрок тем, кто стоит на краю
гибели. Ничего тут нее поделаешь. Все погибнут".

II. ОКСФОРД
Лион

Людям, более или менее знавшим герра Лиона Мерлинга Хартгейма, он
всегда представлялся воплощением деловых качеств - пунктуальности,
порядочности, благоразумия, сдержанности и типично немецкой практичности.
Многим людям - и там, в Германии, и здесь, в Англии - Лион казался
образцом того, что чаще всего называют "комильфо".
Да, пожалуй, так оно и было на самом деле: вряд ли можно было разыскать
хотя бы одного человека, который усомнился бы в честности и искренности
Лиона, в той его отличительной черте, которую сами британцы часто
характеризуют как "достопочтенность".
Так все и было по крайней мере чисто внешне; но в действительности в
самом Лионе давно уже шла длительная и упорная работа. Так часы, заключенные
в глухую скорлупу футляра, никогда не дают какого-нибудь представления о
своем внутреннем механизме.
Толчком к этой внутренней работе послужило знакомство с кардиналом.
Тогда в Ватикане, в драматические июльские дни 1943 года Лион впервые
почувствовал, что кроме видимых жизненных ценностей, о которых он знал с