"Том Стоппард "Аркадия" (Пьеса в двух действиях)" - читать интересную книгу автора Она хватает Огастеса в тот миг, когда в комнату входит Септимус с
книгой, графинчиком, бокалом и папкой с бумагами. Септимус. Тише! Что случилось! Милорд! Прошу всех успокоиться. (То- масина и Огастес расцепляются.) Благодарю вас. (Проходит к своему мес- ту за столом. Наливает себе бокал вина.) Огастес. А, добрый день, господин Ходж! На губах его ухмылка. Томасина принимается прилежно рисовать пира- миду и конус. Септимус открывает папку. Септимус. Не составите ли нам сегодня компанию, лорд Огастес? У нас урок рисования. Огастес. Я рисую лучше всех в Итоне, господин Ходж. Но мы предпочи- таем обнаженную натуру. Септимус. Что ж, рисуйте по памяти. Томасина. Какая гадость! Септимус. Прошу тишины. Он достает из папки проверенную тетрадь Томасины и бросает ей через стол. Она ловит, открывает. Томасина. Никаких отметок?! Тебе не понравилось кроличье уравнение? Септимус. Не усматриваю связи с кроликами. Томасина. Они же поедают собственное потомство. Септимус (после паузы). Я сразу не понял. (Протягивает руку.) Томасина (возвращая ему тетрадь). Дальше сделать - просто места не хватило. Септимус и Ханна листают удвоенные временем страницы. Огастес вяло рисует геометрические тела. Валентайн. Нет. Мир по-прежнему обречен. Но если он зарождался именно так, то, возможно, и следующий мир возникнет по этому образцу. Ханна. Из доброй английской алгебры? Септимус. И так - до бесконечности, нуля или полного абсурда. Томасина. Нет. Если отбросить отрицательные корни, все снова обре- тает смысл. Септимус перелистывает страницы. Томасина начинает рисовать геомет- рические тела. Ханна закрывает учебник и переключается на "садовые книги". Валентайн. А чай-то стынет. Ханна. Я не пью горячий. Валентайн (не слушая ее). Нет, ты вдумайся. Твой чай стынет сам по себе. А нагреваться сам по себе не может. Странно, правда? Ханна. Нет. Валентайн. Не спорь. Конечно, странно. Только от горячего к холод- ному. Улица с односторонним движением. Чай будет стынуть и стынуть - до комнатной температуры. Так происходит везде и всюду. Солнце и звез- ды тоже остынут. Не так быстро, как чай, но в конце концов все на све- те придет к комнатной температуре. Во времена твоего отшельника этого не понимал никто. Но - ладно, допустим, что в тысяча восемьсот лохма- том году этот полоумный действительно разбирался в термодинамике - единственный во всем мире. Даром что жил затворником в дербиширской глухомани. Ханна. Он - выпускник Кембриджа. Ученый. |
|
|