"Том Стоппард "Аркадия" (Пьеса в двух действиях)" - читать интересную книгу автора

сиятельства - до без четверти двенадцать я занят обучением дочери его
сиятельства. Как только я закончу - и если господин Чейтер к тому вре-
мени не раздумает - буду всецело к его услугам в... (заглядывает в
письмо) оружейной комнате.
Джелаби. Спасибо, сэр, я так и передам.
Септимус складывает письмо и помещает
его между страниц "Ложа Эроса".
Томасина. Джелаби, что сегодня на обед?
Джелаби. Вареный окорок с капустой, миледи, и рисовый пудинг.
Томасина. У-у, какая дрянь.
Джелаби выходит.
Септимус. Что ж, с господином Ноуксом все ясно. Он мнит себя
джентльменом, философом-эстетом, кудесником, которому подвластны горы
и озера, а под сенью дерев ведет себя как самый настоящий ползучий
гад.
Томасина. Септимус, представь, ты кладешь в рисовый пудинг ложку
варенья и размешиваешь. Получаются такие розовые спирали, как след от
метеора в атласе по астрономии. Но если помешать в обратном направле-
нии, снова в варенье они не превратятся. Пудингу совершенно все равно,
в какую сторону ты крутишь, он розовеет и розовеет - как ни в чем не
бывало. Правда, странно?
Септимус. Ничуть.
Томасина. А по-моему, странно. РАЗмешать не значит РАЗделить. Нао-
борот, все смешивается.
Септимус. Так же и время - вспять его не повернуть. А коли так -
надо двигаться вперед и вперед, смешивать и смешиваться, превращая
старый хаос в новый, снова и снова, и так без конца. Чтобы пудинг стал
абсолютно, неоспоримо и безвозвратно розовым. Вот и весь сказ. Это на-
зывают свободой воли или самоопределением. (Он поднимает черепашку и
переносит ее на несколько дюймов, точно она - его пресс-папье - посме-
ла отползти по своим делам с бумаг, которые призвана удерживать.) А
ну-ка, сидеть!
Томасина. Септимус, как ты думаешь, Бог - ньютонианец?
Септимус. Итонианец? Выпускник Итона? Боюсь, что так. Впрочем,
справьтесь у вашего братца. Пускай подаст запрос в палату лордов.
Томасина. Нет же, Септимус, ты не расслышал! Ньютонианец! Как
по-твоему, я первая до этого додумалась?
Септимус. Нет.
Томасина. Но я же еще ничего не объяснила!
Септимус. "Если все - от самой далекой планеты до мельчайшего атома
в нашем мозгу - поступает согласно ньютонову закону движения, в чем
состоит свобода воли?" Так?
Томасина. Нет, не так.
Септимус. "В чем состоит промысел Божий?"
Томасина. Опять не так.
Септимус. "Что есть грех?"
Томасина (презрительно). Да нет же!
Септимус. Ну хорошо, слушаю.
Томасина. Если остановить каждый атом, определить его положение и
направление его движения и постигнуть все события, которые не произош-