"Кэтрин Стоун. Красотки из Бель-Эйр" - читать интересную книгу авторакак в прихожей. Она вставила другой маленький ключик и отключила
сигнализацию. Затем подошла к картине Моне, весеннему пейзажу, выполненному пастелью, и осторожно потянула ее за правую сторону. Бесценная работа сдвинулась, открывая вделанный в стену сейф. Уинтер набрала шифр, проверяя смутные воспоминания, и со второй попытки открыла сейф. Вынула футляр - один из множества бархатных футляров, цвета бургундского вина, темно-синих и пурпурных, заполнявших сейф, - и проверила его содержимое. Великолепное бриллиантовое ожерелье было на месте. Она прочла вложенную в коробочку памятку, написанную размашистым почерком Жаклин, в которой та указывала, кто и когда подарил ей это ожерелье, затем осторожно закрыла бархатный футляр и вернула его в сейф. Уинтер наугад проверила еще два футляра - рубиновый и бриллиантовый браслеты и изумрудные серьги - и, закрыв сейф, сбила шифр. - Ключи от сигнализации и от просмотровой комнаты есть только у меня, - объяснила Уинтер. - Я просто хотела проверить. Марк кивнул. Уинтер проверяла свое сногсшибательное наследство. Ее богатство было огромным, но не имело ценности: коллекция драгоценных камней, недвижимость и деньги - и никаких чувств. Нет, это не так. Чувства к этому наследству прилагались. Уинтер досталось сногсшибательное наследство боли и несчастья. Девушка встала перед мраморной каминной полкой, мягко дотронулась до двух сверкающих статуэток "Оскара" - их блестящая, как зеркало, поверхность свидетельствовала, что уборщица исправно выполняла свою работу, - и нахмурилась. - Она была прекрасной актрисой, но... Уинтер тихим и монотонным голосом принялась рассказывать историю Жаклин. В залитой солнцем кухне Уинтер поведала Марку о Лоренсе, о том, как узнала о своем отце, как это взволновало ее. Медленно и неохотно она повела его в просмотровую комнату и, тщательно проверив систему сигнализации, открыла шкафы, где лежали бесценные бобины. Во время рассказа о волшебных часах, которые она провела, смотря фильмы, на лице Уинтер появилась мягкая, мечтательная улыбка. - Теперь, - сказала она, продолжая обход, - я выйду из дома и воссоздам то, что видела. Можно пройти здесь, этот путь короче. Этой частью дома никогда не пользовались, никогда заново не отделывали. Когда молодые люди вошли в необитаемое левое крыло, внешний вид помещений резко изменился. Комнаты были светлые и просторные, но с оштукатуренных стен клочьями свисали обои, а ковры были протерты до дыр. Из окон открывался вид на укромный парк, затененный плакучими ивами. - Я всегда больше любила это крыло дома, - негромко проговорила Уинтер. Она любила его из-за близости к ее личному театру и пруду с золотыми рыбками. - Особенно эту комнату. Это была ее комната, застекленные створчатые двери в другой стене выходили в сад и к пруду. Уинтер открыла двери, и у нее перехватило дыхание от нахлынувших воспоминаний, воспоминаний о маленькой девочке, дававшей представления для своих рыбок. И теперь ее глаза наполнились слезами, когда она, затаив дыхание, подошла к пруду. - Тотошка, - прошептала она, и его черный нос разорвал поверхность воды, любопытный, всегда охочий до еды. - Тотошка! |
|
|