"Ирвинг Стоун. Страсти ума, или Жизнь Фрейда " - читать интересную книгу автора

перемежавшимся с персиковыми и абрикосовыми посадками. Над входом в кабачки
висели зеленые венки, они указывали на то, что там есть молодое вино,
которое подают под каштанами, вино из винограда, культивируемого в
окрестностях Венского леса уже две тысячи лет, еще до того, как римские
легионеры захватили здесь селение, называвшееся Вин-добона. Зигмунд шел не
останавливаясь.

Извилистая тропа, карабкавшаяся вверх, была тенистой, но и ее тишина
не умеряла страданий Зигмунда. Его охватывали, оставляя свою горечь,
приступы то стыда и ярости, то крушения надежд и смущения, то страха,
отчаяния и тревоги.
Он сошел с тропы и углубился в чащу столетних берез и сосен. Там
царили глубокая тишина и спокойствие, лишь изредка прерываемые пением птиц
и доносившимися издали ударами топора. Хлорофилл лесных листьев - лучший
поглотитель, он способен вобрать в себя любую человеческую печаль, и при
этом ни одна ветка не шелохнется. Но сегодня даже эти величавые деревья не
приносили ему облегчения. Всегда в прошлом освежавшие его душу, сочная
весенняя листва, чувство возврата в благотворное лоно зелени, которая
укрывает от враждебного мира, не помогали ему: он метался от ярости к
отчаянию и наоборот.
Зигмунд поднялся на вершину, в сад-ресторан Каленберга. Посетители ели
завтраки, принесенные с собой в рюкзаках, и пили пиво, которое разносили
официанты в кружках на больших подносах. После восьмимильной прогулки он
устал, у него пересохло в горле, но он не стал задерживаться и пошел по
тропе к Леопольдсбергу, к руинам стоявшего там некогда замка. Внизу лежала
Вена, зажатая между Венским лесом и Дунаем, на юге возвышались Альпы,
разделяющие Австрию и Италию, к востоку простирался склон, спускавшийся к
Венгрии. Отсюда наступали и временами покоряли императорский город
пришельцы из Азии: гунны, авары, мадьяры и турки. Но это была история, в
собственной же душе он ощущал лишь страдание, поддавшись безысходной
жалости к самому себе.
Как он осмелится сказать Марте о помолвке, если его будущее столь
мрачно? Как он может объяснить ей непредвиденный провал строившихся им
планов стать ученым? Каким образом он будет добывать себе на жизнь, не
говоря уже о помощи семье? Как он сумеет выдержать четыре года
хирургических операций, с которыми он так плохо справляется; занятий
дерматологией, которая казалась ему скучной; внутренними болезнями, не
обладая диагностическим даром; нервными расстройствами, о которых знает
только то, чему научил его друг, Доктор Йозеф Брейер? Психиатрия, связанная
с анатомией мозга, которую он осваивал под руководством профессора
Мейнерта, интересна. Он уже прошел подготовку по клинической психиатрии под
началом Мейнерта, благоволившего ему, и тот мог бы научить его всему тому,
что известно о "локализации" центров мозга. Однако поскольку его вероятные
пациенты не позволят лазить им в мозг для исследования их извилин, то какая
польза в таком обучении?
На полпути назад, к Каленбергу, он пошел по узкой, неровной тропе, по
которой гоняли скот к Клостерной-бургу. У подножия горы, ощутив усталость в
каждом мускуле, он повернул к дороге на монастырь и зашагал вдоль русла
Дуная, иногда останавливаясь, чтобы смочить пылавшее лицо. Ему предстояло
еще несколько часов пути, но теперь он знал: пора покончить с