"Ирвинг Стоун. Страсти ума, или Жизнь Фрейда " - читать интересную книгу автора

исследовал трупы. Завернув за угол Шварцшпаниерштрассе, он прошел под аркой
и коротким проходом во внутренний двор. Справа была аудитория, где каждое
утро с одиннадцати до полудня профессор Брюкке читал лекции. Ниши в стенах
аудитории были заставлены лабораторными столами с различными препаратами,
электрическими батареями, книгами, тетрадями. Здесь же маячили фигуры
студентов, склонившихся над микроскопами. Когда профессор приходил на
лекцию, они покидали на час свои рабочие места и слонялись без дела, ибо
других рабочих помещений не было. За три года обучения у профессора Брюкке
Зигмунд перебывал практически во всех нишах аудитории.
С тем же чувством радости, с каким сбегал вниз по лестнице своего
дома, он поднялся на второй этаж. Еще не было восьми часов, но лаборатории
деловито шумели. Шагая по коридору, окна которого выходили во двор, он
прошел мимо комнаты, отведенной ему вместе с химиком и двумя физиологами из
Германии. В следующем поме-щении находилась небольшая лаборатория, в
которой J работали помощники профессора Эрнст Флейшль и Зигмунд Экснер,
выходцы из титулованных австрийских семейств. В угловом помещении здания
располагался мозговой и нервный центры института - бюро, рабочий кабинет,
лаборатория и библиотека профессора Брюкке.
Все двери были открыты. Заглянув в комнату Экснера и Флейшля, он
ощутил резкий запах электрических батарей и химикалий, используемых для
изготовления анатомических образцов, запах, который еще два дня назад,
когда он не прикоснулся своим лицом к волосам Марты в саду в Медлинге,
казался ему самым приятным на свете. Помещение было разделено точно
пополам, так что рабочий стол каждого занимал всю стену. Хотя Экснеру было
всего тридцать шесть лет, он явно лысел, а его неухоженная борода стала
косматой. Экснер был начисто лишен чувства юмора. В университете острили,
что каждый Экснер должен стать профессором университета, а один шутник
перефразировал это так: "Каждый профессор университета должен стать
Экснером".
Комнату загромождали две сложные машины: одна - изобретенный Экснером
"нейроамебометр" - металлическая полоса, совершавшая тысячу колебаний в
секунду, использовалась для замера времени реакции человеческого мозга,
другая, созданная Флейшлем, - для новаторской работы по локализации нервных
центров в мозгу.
Зигмунд наблюдал с признательностью, как трудилась эта пара. Экснер
был его учителем в медицинской физиологии и физиологии органов чувств, а
Флейшль - в общей физиологии и высшей математике. Трудно было бы найти
более противоположные натуры. Экснер происходил из богатой семьи, давно
пустившей корни в придворной жизни Австро-Венгерской империи. Он проявил
себя блестящим экспериментатором и администратором и мечтал после ухода в
отставку профессора Брюкке стать полным профессором и директором Института
физиологии. По мнению Зигмунда, его лицо с задумчивыми серыми глазами, над
которыми нависали тяжелые веки, было не лишено привлекательности.
Семья Флейшль была столь же старинной и богатой, как и семья Экснер,
но она давно посвятила себя венскому миру искусства, музыки и театра,
возможно самому вдохновенному в Европе с его сильной оперой,
филармоническими и симфоническими оркестрами и театрами с богатым
национальным репертуаром. Вена славилась композиторами и драматургами, ее
концертные залы и театры всегда были переполнены. Флейшль был красивым
мужчиной с темными густыми волосами, тщательно ухоженной бородкой, высоким