"Андрей Столяров. Наступает мезозой" - читать интересную книгу автора

его в некую весьма приличную лабораторию. - К самому Навроцкому, если эта
фамилия вам о чем-нибудь говорит. Правда, у него доктора наук сидят на
ставках младших научных сотрудников. Однако если я попрошу, место
технического работника, скорее всего, найдется. Подумайте, - сказал он, не
чувствуя в собеседнике энтузиазма.

- Хорошо, я подумаю.

- Учтите - скоро распределение.

Первый раз в жизни ему захотелось напиться. У него ныло сердце и самым
позорным образом щипало под веками. Он был рад, что может укрыться ото всех
в своем закутке. Никого не хотелось видеть и тем более - ни с кем
разговаривать. Лицо было мягкое, словно из подогретого пластилина. Полумрак,
без верхнего света, надежно отгораживал закуток от остальной кафедры. Это
чем-то напоминало келью в средневековом монастыре. Посапывал компенсатор,
нагнетающий внутрь колпака смесь сернистых газов, пощелкивали реле,
поддерживающие в заданных пределах температуру, тихо журчала вода, текущая в
раковину из "обратимого холодильника". А в центральном аквариуме,
подсвеченном с двух сторон мягкими продолговатыми лампочками, отливал
туманом раствор, как раз в последние дни приобретший большую, чем раньше
прозрачность. И даже без оптики, если только присмотреться внимательно, были
заметны в толще его сотни танцующих искорок. Они вспыхивали красными,
зелеными, желтыми, синими проблесками, на мгновение угасали и снова
вспыхивали - уже немного переместившись. Будто почти невидимый новогодний
буран кружился в аквариуме. Это всплывали и вновь опускались ко дну тонкие
белковые ниточки. Их были сотни; количество, вероятно, с каждым днем
увеличивалось. Процесс ещё не закончился, в будущем можно было ждать
грандиозных открытий. Неужели теперь со всем этим придется расстаться?

Он крепко зажмурился, посидел так минуту-другую, немного раскачиваясь,
а потом, будто очнувшись, рывком распахнул глаза. В полумраке, как бабочки,
поплыли дрожащие мутные пятна. Лицо у него пылало, а пальцы были холодные,
точно из снега.

- Ни за что! - вдруг, резко поведя головой, сказал он во весь голос.

На другой день он пошел в ректорат, где в тишине приемной вспухали
кожаные диваны и кресла, и, дождавшись Бучагина, явившегося, между прочим,
только к двенадцати, сообщил ему, что - все, ребята, аспирантура у меня
накрылась. Четыре года работы - кошке под хвост. Что ж мне теперь, будущему
выпускнику, прикажете делать? На улицу, младшим лаборантом куда-нибудь,
учителем в школу? Видишь, какой расклад, ситуация совершенно безвыходная.

- Да знаю-знаю я, - с тоскливой досадой сказал Бучагин. - Тут из
министерства свалилось очередное распоряжение об экономии средств. Все на
ушах стоят. Нет, чтобы подождать до следующего учебного года. Ну не повезло,
как говорится, попал под поезд.

Он сильно сморщился, как бы пытаясь стянуть лицо в одну точку, повертел