"Брем Стокер. Скорбь сатаны (Ад для Джеффри Темпеста) [F]" - читать интересную книгу автора

свободу, но я должен откровенно вам сказать, что мало интересуюсь скачками.
- Значит, вы должны переделать ваш вкус, - возразил он, - если хотите
понравиться английской аристократии, потому что она мало чем другим
интересуется. Нет ни одной знатной дамы, не имеющей свою изюминку, хотя бы
ее познания в правописании были далеко не совершенны. Вы можете иметь
наибольший литературный фурор сезона, но в "высшем" обществе это сочтется
за ничто; если же вы выиграете Дерби, вы сделаетесь действительно
знаменитостью. Собственно говоря, я имею много дел с ипподромом, я
посвятил себя ему. Я присутствую при каждой большой скачке, не пропуская
ни одной. Я всегда играю и никогда не проигрываю! А теперь я продолжаю
рисовать план наших общественных действий. Выиграв Дерби, вы примете
участие в гонке яхт в Коусе и позволите принцу Уэльскому чуть-чуть
обогнать вас. Затем вы дадите большой обед, приготовленный великолепным
шефом, и позабавите его королевское высочество песней "Британия
господствует", красивым комплиментом, а в изящно изложенном спиче вы
намекнете на эту самую песню; вероятным результатом всего этого будет одно
или два королевских приглашения. Пока отлично. Во время летней жары вы
отправитесь в Гамбург пить воды, все равно, нужно ли это вам или нет. А
осенью вы устроите охоту в купленном замке и пригласите королевскую особу
присоединиться к вам, чтобы убивать бедных маленьких куропаток. Тогда ваша
известность будет признана обществом, и вы можете жениться на какой угодно
прекрасной леди!
- Благодарю! Премного обязан!
И я дал волю искреннему смеху.
- Честное слово, Лючио, ваша программа превосходна! В ней ничего не
упущено!
- Это ортодоксальный круг общественного успеха, - сказал Лючио с
восхитительной серьезностью. - Ум и оригинальность не добьются его, только
деньги совершают все.
- Вы забываете мою книгу, - заметил я, - в ней, я знаю, есть и ум, и
также оригинальность. Я уверен, что она, сверх того, поднимет меня на
значительную высоту.
- Сомневаюсь и очень сомневаюсь, - ответил он. - Она, конечно, будет
принята благосклонно, как произведение богача, забавляющегося литературой
как прихотью. Но, как я говорил вам раньше, гений редко развивается под
влиянием богатства. Аристократы никогда не могут извлечь его из своих
отуманенных голов, и литература принадлежит Grub-Street "Название одной
лондонской улицы, где печатаются и продаются разные дешевые плохие издания
и живут преимущественно бедные писатели.". Великие поэты, великие
философы, великие романисты всегда неопределенно зовутся "высшим"
обществом как "этот сорт людей". "Этот сорт людей так интересен", -
говорят снисходительно олухи синей крови, как бы извиняясь за знакомство с
некоторыми членами литературного класса. Вообразите себе чопорную леди
Елизаветинского времени, спрашивающую подругу: "Ты разрешишь, дорогая,
представить тебе одного мистера, Вильяма Шекспира? Он пишет драмы и что-то
делает в Глоб-театре, я опасаюсь, он немного играет; он очень нуждается,
бедняга, но этот сорт людей так забавен!" Вы, мой дорогой Темпест, не
Шекспир, но ваши миллионы дадут вам более шансов, чем он имел когда-либо в
своей жизни, и так как вам незачем домогаться покровительства или
приседать перед "my Lord" или "my Lady", - эти величавые особы только