"Роберт Луис Стивенсон. Маркхеим (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Прежде всего перед тобой, - ответил убийца. - Я полагал, что ты
умен. Я думал, что - раз уж ты существуешь - ты сердцевед. А ты хочешь
судить меня по моим делам! Подумать только - по делам! Я родился и жил в
стране великанов. Великаны тащили меня за руки с того первого часа, как
мать даровала мне жизнь. Великаны эти - обстоятельства нашего существо-
вания. А ты хочешь судить меня по моим делам! Но разве тебе не дано заг-
лянуть мне в душу? Не дано понять, что зло ненавистно мне? Неужто ты не
видишь там, в глубине, четкие письмена совести, хотя и пребывающие не-
редко втуне, но ни разу не перечеркнутые измышлениями ложного ума? Неуж-
то тебе не дано распознать во мне существо самое заурядное среди людей -
грешника поневоле?
- Все это изложено с большим чувством, - последовал ответ, - но я тут
ни при чем. Твои логические выкладки меня не касаются, и мне безразлич-
но, какие именно силы влекли тебя за собой, важно, что ты подчинился им.
Но время летит; служанка идет не торопясь, разглядывает встречных на
улице и щиты с афишами, но все-таки она подходит все ближе и ближе. И
помни, это все равно, что сама виселица шагает сюда по праздничным ули-
цам. Ты примешь мою помощь - помощь того, кому ведомо все? Сказать тебе,
где лежат деньги?
- А что ты потребуешь взамен? - спросил Маркхейм.
- Пусть это будет моим рождественским подарком, - ответил неизвест-
ный.
Маркхейм не удержался от горькой, но торжествующей улыбки.
- Нет, - сказал он. - Из твоих рук мне ничего не надо. Если б я уми-
рал от жажды и твоя рука поднесла бы мне кувшин к губам, у меня хватило
бы мужества отказаться. Пусть это покажется неправдоподобным, "о я не
сделаю ничего такого, что ввергнет меня во власть зла.
- Я не возражаю против покаянной исповеди на смертном одре, - сказал
незнакомец.
- Потому что не веришь в ее действенность! - воскликнул Маркхейм.
- Дело не в этом, - возразил ему неизвестный. - Пойми, что я смотрю
на все такое под другим углом, и, когда жизнь человеческая подходит к
концу, мой интерес к ней угасает. Человек жил у меня в услужении, бросал
на ближних своих черные взгляды, прикрываясь благочестием, или же, по-
добно тебе, сеял плевелы между пшеницей, безвольно потворствуя обуреваю-
щим его страстям, и на пороге своего освобождения он может сослужить мне
еще одну службу - покаяться, умереть с улыбкой на устах, и этим подбод-
рить более робких моих приверженцев, из тех, что еще живы, и вселить в
них надежду. Я не такой уж суровый властелин. Испытай меня. Прими мою
помощь. Ублажай себя в жизни, как ты это делал до сих пор; ублажай себя
вволю, сядь за пиршественным столом повольготнее, а когда ночь начнет
сгущаться и настанет время спустить шторы на окнах - поверь мне, ради
собственного спокойствия, - тебе будет совсем не трудно уладить свои не-
урядицы с совестью и раболепно вымолить мир у господа бога. Я только что
от такого смертного одра, и комната была полна людей, которые искренне
скорбели и проникновенно внимали последним словам умирающего; и, взгля-
нув ему в лицо, прежде такое каменное, не ведавшее милосердия, я увидел,
как оно осветилось улыбкой надежды.
- И ты полагаешь, что я тоже такой? - спросил Маркхейм. - Что побуж-
дения у меня низкие: грешить, грешить и грешить и под конец пробраться в