"Нил Стивенсон. Анафем (отрывок)" - читать интересную книгу автора

довольно слабое исполнение, хотя они и упражнялись в нем уже почти год.

Иерарх произнес первые слова актала и перевел рычаг в режим провенера.

Как сказали бы вам часы, если вы умеете их читать, сегодняшний день,
как и два последующих, были ординарными. Не отмечалось никаких особых
праздников, и литургия не посвящалась какой-то отдельной теме, а состояла из
медленного, фрагментарного изложения истории того, как мы получили свои
знания. В первую половину года рассказывалось о событиях до Реконструкции,
во вторую - после. Сегодняшняя литургия повествовала о возникновении теорики
конечных групп: как ее родоначальника, светителя Блая, отбросили из матика,
и как он до конца дней жил на холме в окружении пенов, почитавших его, как
бога. Он даже убедил их отказаться от раданицы, в итоге они впали в
угнетенное психическое состояние, убили светителя Блая и съели его печень из
ложного убеждения, будто ею-то он и думал. Если вы живете в конценте, то
можете подробнее прочитать в хронике. Если нет, то знайте, что у нас таких
историй еще много, так что можно участвовать в провенере каждый день до
конца жизни, и ни одну не услышать дважды.

Четыре колонны президия я уже упомянул. Точно посередине, по
центральной оси собора, висела цепь с гирей. Цепь уходила так далеко ввысь,
что таяла в пыльной дымке.

Гиря представляла собой металлическую глыбу, губчатую, как будто
источенную червями: четырехмиллиардолетний железоникелевый метеорит,
состоящий из того же вещества, что и сердце Арба. За без малого двадцать
четыре часа с прошлого провенера гиря опустилась совсем низко: мы почти
могли достать до нее рукой. Она равномерно снижалась почти все время,
поскольку служила двигателем для часов, но на рассвете и на закате, когда
должна была обеспечить энергией дневные ворота, падала так стремительно, что
случайные наблюдатели, бывало, разбегались прочь.

На четырех других цепях висели еще четыре гири. Они были не так
заметны, поскольку располагались не посередине, и почти не двигались. Они
перемещались вдоль направляющих, закрепленных на четырех колоннах президия.
Каждая гиря имела правильную геометрическую форму: куб, октаэдр, додекаэдр и
икосаэдр. Все были вытесаны из черного вулканического камня, добытого на
склонах Экбы, и доставлены санными поездами через Северный полюс. Каждая
немного поднималась всякий раз, как заводили часы. Куб падал раз в год,
открывая годовые ворота, октаэдр - раз в десять лет, открывая десятилетние,
так что оба сейчас были близки к своей наивысшей точке. Додекаэдр и икосаэдр
открывали вековые и тысячелетние ворота соответственно. Первый был примерно
на девяти десятых пути к вершине, второй примерно на семи десятых. Так что,
просто глядя на них, можно было догадаться, что сейчас примерно 3689 год.

Гораздо выше, в верхней части хронобездны - огромного пространства
между циферблатами, где сходились все часовые механизмы, - в герметически
запечатанной каменной камере помещалась шестая гиря: серый металлический
шар, который мог подниматься и опускаться по вертикальному винту. Благодаря
этой гире часы продолжали тикать, пока мы их заводили. В остальное время она