"Джон Стиц. Встречи на "Красном смещении"" - читать интересную книгу автора

скрывала остов, и смотрела черно-белый телевизор объемного изображения с
чудовищно искаженной перспективой. Она не отрывала взгляд от экрана,
оцепенев, словно в коме.
Отец сказал: "Ну?" Он не имел понятия, кто я такой, а его интеллект был
не в лучшем состоянии, чем тело. Мои пальцы в кармане сжимали пистолет, но
рука словно онемела. Я не мог этого сделать. Я сумел лишь пробормотать:
"Простите, ошибся квартирой", лотом повернулся и ушел.
На следующее утро я пришел опять и целый день ждал, пока он выйдет. Он
так и не появился. На другой день мне удалось сфотографировать его, когда он
возвращался из ближайшего бара...
Я долго молчал, стараясь успокоиться. Потом Тэйра спросила:
- А зачем?
- Зачем сфотографировал? Сам не знаю. Может быть, чтобы лелеять свою
ненависть. А может, наоборот, чтобы убедить себя, что у них не было выбора.
Или чтобы видеть, во что я могу превратиться, если потеряю осторожность. А
еще, может, потому, что эта фотография теперь помогает мне чувствовать себя
порядочным человеком - мог отомстить, но не отомстил, не убил. Пусть даже и
убивал других... В общем, не знаю. Не знаю.
Мое сознание наконец вернулось из того далекого пасмурного дня, и я
почувствовал, что мои слова звучат как-то по-детски. Глубоко вздохнув, я
расправил плечи и нервно потер руки.
Тэйра сказала:
- Если бы я знала, как мучительно вам будет рассказывать это, то
никогда не стала бы расспрашивать. Но я рада, что теперь все знаю.
- Почему? Я же вам совершенно чужой человек. - Я бросил взгляд на руку
Тэйры по-прежнему лежавшую на моей руке, потом посмотрел ей в глаза. В них
отражалась моя собственная боль, которая так и не умерла за все прошедшие
годы.
Тэйра убрала руку:
- А разве та маленькая девочка не была вам чужой?
- Просто ей было очень плохо.
- Вам тоже сейчас плохо.
- Понимаю. Честно говоря, я не думал, что моя боль так заметна для
других.
- Вы очень стараетесь казаться безучастным, но это вам плохо удается.
Вы чуткий, ранимый человек...
Я заставил себя улыбнуться:
- Ничего, справимся и с этим.
Тэйра медленно кивнула и чуть криво улыбнулась мне в ответ:
- Да, конечно. Но если вы будете носить все это в себе, ваша душа
постепенно выгорит дотла и превратится в... черную дыру.
- Со мной все в порядке. Честно! - Я постарался придать своему лицу
уверенное, бодрое выражение. Но в действительности чувствовал себя очень
одиноким. И только теперь понял, что именно одиночество больше всего мучило
меня все эти годы.
- Да я уж вижу... Знаете, если вам вдруг захочется кому-то довериться,
вспомните обо мне.
Я знал, что умею сдерживать слезы, но вдруг запоздало испугался,
осознав, насколько близок к тому, чтобы разрыдаться прямо у нее на глазах.
Странное дело - впервые я не думал о слезах, как о непростительной слабости.