"Кристина Стайл. Дочь кузнеца ("Конан") " - читать интересную книгу автора

деревянные миски с едой и ковши, наполненные хмельным питьем, высоко
подпрыгивали под восторженный гул благодарных слушателей.
Среди молодых воинов выделялся один, не сказавший за время пира ни
слова. Его, конечно, тоже радовала победа, и он, как и все, внес в разгром
ваниров свою лепту. Об этом говорили и свежие раны на плечах и руках, и
помятая вражьими клинками кольчуга, и холодный блеск горевших от общего
возбуждения ярко-синих глаз. Но у него была своя причина печалиться.
Когда-то давно, когда он был еще мальчишкой, в схватке с врагом во
время такого же набега северных соседей погиб его отец, сильный мужественный
воин и прекрасный кузнец, ремесло которого, казалось, благословили и сам
великий Кром, и все Светлые Боги. Не было в округе умельца, равного ему.
Хороший кузнец - мастер на все руки. Он ведал все тайны ремесла: и руду умел
добывать, и как железо из нее извлечь знал, и как закаливать металл, и как
сделать из него нож, наконечник для стрелы, топор, гвоздь, а самое главное -
настоящий боевой меч. Изготовленные им доспехи, мечи и ножи честно служили
воинам-канахам до сих пор. Но ничто не может жить вечно, даже металл, а
выковать новое оружие теперь было некому.
Рано погиб кузнец, не успел ничему толком обучить своего единственного
сына. Кузнечное дело передавалось только по наследству, вот и жило теперь
селение без мастера, а кузница уже многие годы стояла остывшая и
заброшенная. Молодой воин часто приходил к ней, и ему казалось, что он
слышал голоса предков, мучительно терзавшие его душу. Он все не мог забыть,
как совсем еще малым мальчишкой бегал в кузницу, где дружно и весело
работали дед, которого до самой смерти не покидала могучая сила, да отец,
тогда молодой и жизнерадостный.
В горне ярко горело сильное пламя и светился раскаленный металл. У
массивной наковальни, как божественные исполины, стояли дед - мастер - с
малым молотом в руках, и отец - подмастерье - с большим молотом. Сначала это
удивляло мальчика: ему казалось, что главному мастеру в руке огромная
кувалда лучше ладится. Но позже, насмотревшись на кузнецов, он все понял:
малый молот, словно играя, пробегал по поковке и показывал, где и как по ней
надо ударить, чтобы получилась задуманная вещь, большой же молот, словно все
понимал сам, послушно проходил по следу малого, как бы подчиняясь его воле.
Смотреть, как работают дед и отец, было самым любимым занятием для
мальчугана. Высокие, статные, сильные, в длинных кожаных передниках, через
высокие лбы - тонкие ремешки, чтобы густые черные волосы не лезли в глаза,
руки в кожаных рукавицах легко управляются с тяжелыми молотами, которые, с
гулким грохотом опускаясь на наковальню, выбивают множество ярких веселых
звездочек - такими запомнил из мальчик на всю жизнь. Именно такие, черные от
копоти и окалины, мокрые от пота, но счастливые от собственной радостной
усталости, являлись они ему, уже взрослому и прославленному воину, в его
беспокойных снах, словно вопрошая, неужто перевелись в их роду умельцы и
навсегда умолкла слава мастеров.
-гhhНиун, дружище, -гhhпрервал его тягостные раздумья высокий мужчина
средних лет, лицо которого было испещрено шрамами. -гhhЧто задумался? Давай
выпьем. Если бы ты не снес рыжую башку тому вонючему псу, не сидеть бы мне
рядом с тобой. Вот это был удар! -гhhвоскликнул он, повернувшись к
окружающим. -гhhВ жизни не видел такого! А уж я-то, поверьте, пустил немало
крови этим отродьям Нергала!
Ниун улыбнулся, явно польщенный словами бывалого воина, и, подняв ковш,