"Лоренс Стерн. Письма" - читать интересную книгу автора

приводит иногда к повторению того же проступка. "Пусть сегодня мои деньги
лежат мертвым грузом - завтра они могут пойти на доброе дело", - скажет
скряга. "Дайте только мне эту неделю провести в запретных и упоительных
удовольствиях, а уж следующую я посвящу серьезным и полезным
размышлениям", - скажет распутник. "Дайте мне в последний раз испытать
судьбу, и больше, клянусь, я никогда не сяду играть в кости", - скажет
игрок. Чтобы стать честным человеком, мошеннику, каким бы делом он ни
занимался, не хватает "только одного" - независимого положения. Ветреная
красавица тем больше радуется, изводя пылкого своего возлюбленного, чем
больше боится, что, женившись на ней, он ее не пощадит.
Твое видение (а что такое письмо как не видение?!) было для меня тем
более желанным, что явилось совершенно неожиданно. О моя Л.! Ты так добра,
что прощаешь меня; знай же, тебе не придется пожалеть о своей доброте, ибо,
став твоим должником, я верну тебе долг с лихвой. Отчего же моя Л. без конца
жалуется на то, что друзья ее покинули? Скажи, есть ли на свете хотя бы одно
живое существо, которое бы не присоединилось к этой жалобе? Давно уже
замечено, что интерес людей семейных редко простирается дальше домашнего
очага. Люди привыкли экономить не только деньги, но и заботу, и, хотя
последняя не стоит нам ровным счетом ничего, расточать ее следовало бы с еще
большей щедростью. Виноград, как известно, с терновника не собирают, а
потому мы не вправе ожидать добрых дел от людей, которые с головой погружены
в дела свои собственные. Не могу сказать, чего более достойны эти люди, -
презрения или жалости: природа никогда ведь не воздает ни злу, ни добру по
справедливости.
Моя Л., ты делишь свой досуг с зимней меланхолией; будь ты одна,
заточение твое было бы менее тягостным. Униженное тщеславие позавидовало бы
твоему затворничеству, а обманутая любовь к нему бы стремилась. Большие
города, шумные сообщества превозносят бездумие и веселье, одиночество же -
лучшее хранилище мудрости. Я вижу сейчас, мнится мне, мою созерцательницу в
саду: она стоит и наблюдает за постепенным приходом весны. Неужто не
вызывает у тебя восторг набухание первых почек? Подснежники и примулы, эти
самые первые и самые желанные провозвестники весны, вырастают прямо у тебя
под ногами. Флора и Помона уже почитают тебя своей служанкой и в очень
скором времени осыпят тебя нежнейшими своим дарами. Пернатая рать уже в
твоем распоряжении, и с их появлением нестройная гармония начнет
сопутствовать твоим утренним и вечерним прогулкам... Но как бы прелестно все
это ни было - возвращайся, возвращайся: йоркширские птицы настроят свои
трубы и споют ничуть не хуже стаффордширских.
Прощай же, моя возлюбленная Л.,
твой лишившийся из-за тебя покоя

Лоренс Стерн.

Сизару Уорду

3 ноября 1741 года

Сэр,
поскольку Д. С. в последнем номере "Новостей", отрицая всякую
причастность к своему письму в газету и клятвенно обещая никогда более не