"Брюс Стерлинг. Бич небесный" - читать интересную книгу автора

привычки. Если бы я имел привычку останавливаться на полдороге, я не был бы
здесь, не так ли?
- Но вы будете чувствовать некоторый дискомфорт...
- Это для меня не новость. Этого я тоже не боюсь.
- Очень хорошо, Алекс - Доктор Мираби потрепал Алекса по плечу. - Тогда
мы начнем. Займите место на операционном столе, пожалуйста.
Консепсьон помогла Алексу улечься на обитом кожей шарнирном столе и
нажала ногой педаль. Под полом завыл привод, и верхняя часть стола
приподнялась, согнув туловище Алекса в бедрах и остановившись под тупым
углом. Алекс дважды кашлянул.
Доктор Мираби достал пару прозрачных перчаток, проворно распаковал один
из своих зачехленных аппаратов и принялся щелкать переключателями. Открыв
какой-то ящичек, он вынул из него пару ярко-желтых контейнеров с аэрозолем и
вложил их в гнезда наверху аппарата. Затем подсоединил к кранам на
контейнерах прозрачные пластиковые трубки и открыл оба крана, ответившие
коротким пневматическим шипением. Машина загудела и заскворчала. Пахнуло
горячей струей электрического сопротивления.
- Нам нужно разогреть жидкость до температуры крови, - пояснил доктор
Мираби. - Чтобы промывание не оказалось для туберкул тепловым шоком. И кроме
того, если жидкость будет теплой, она будет растворять хроническую мокроту
более эффективно... или эффектно? Как правильно: "эффективно" или
"эффектно"?
- Эффективно, - сказал Алекс. - Как вы думаете, меня не вырвет? Это моя
любимая пижама.
Консепсьон сняла с него пижаму и деловито накинула вместо нее бумажный
больничный халат. Затем пристегнула Алекса к столу двумя брезентовыми
ремнями. Доктор Мираби подошел, держа в руках мягкий пластмассовый
наконечник трубки, смазанный розовой пастой.
- Открывайте рот пошире, чтобы в него не попало обезболивающее, -
предупредил он.
Несмотря на предупреждение, Алекс все же получил щедрый мазок пасты по
основанию языка, моментально ставшего не менее омертвелым, чем отрубленный
говяжий язык на колоде мясника.
Наконечник понемногу продвигался по тесной дорожке боли вдоль его
гортани. Алекс почувствовал, как мясистый клапан в его грудной клетке
запрыгал и захлопал, когда трубка прикоснулась к нему и проникла дальше.
Затем наступило онемение, и огромное ядро плоти позади его сердца попросту
потеряло способность чувствовать, обратилось в ничто, словно вынутая
фабричным механизмом сердцевина яблока.
Его глаза наполнились слезами. Он скорее слышал, чем видел, как доктор
Мираби прикоснулся к кранам. Затем пришел жар.
Он никогда не знал, что кровь такая горячая. Жидкость была теплее, чем
кровь, и гораздо, гораздо более плотная, словно расплавленный до
сметанообразного состояния вспененный свинец. Он видел, как жидкость по
трубке перетекает в него. Она была химического зеленовато-голубого цвета.
- Дышите! - прокричал доктор Мираби. Алекс напрягся, пытаясь глотнуть
воздуха. Странная раскатистая отрыжка вырвалась откуда-то из глубины его
глотки, похожая на кваканье чудовищно огромной лягушки. На мгновение ему
захотелось рассмеяться; его диафрагма дрогнула в тщетном усилии справиться с
тяжестью жидкости внутри и затем успокоилась.