"Брюс Стерлинг. Zeitgeist (Дух времени)" - читать интересную книгу автора

- Ты наверняка заметил, сколько в казино русских шлюх?
- Понятное дело, этих Наташ трудно не заметить.
- Сейчас на турецких землях много русских. Россия - крупнейший торговый
партнер Турции. Мой дядя-министр не устает нам это твердить.
Старлиц кивнул на прощанье мисс Уц. Та прицелилась и выстрелила в него
сногсшибательной улыбкой.
Оставив позади казино, Старлиц прошел мимо портового кафе с щербатыми
столиками и рекламой сигарет на зонтиках и аккуратно расковал прокатный
велосипед, дожидавшийся его на цепи у столба. До того как попасть на
турецкий Кипр, он не был заядлым велосипедистом. Его объемистый зад опасно
свесился по обеим сторонам узкого велосипедного седла.
Заметный в своем мешковатом зеленоватом костюме, как неоновая реклама,
он медленно поехал по узким улочкам Гирны. После пяти минут работы педалями
он слез с велосипеда и поволок его вниз по лестнице. Это позволило ему
избавиться от турецкого "хвоста", не проявив невежливости.
На содержании у Озбея состояло много людей, ему приходилось кормить
много ртов и находить для них занятия. Старлиц не удивлялся, что количество
шпионящих за ним утроилось. Он был заранее готов к пониманию таких
тонкостей.
Он уже успел полюбить турецкий Кипр. Турецкая Республика Северного
Кипра была придумана словно специально для него. Это маленькое
государство-парию часто называли "неиспорченным", но это определение не
передавало всех преимуществ его анонимного положения в мире. Сказать о
турецком Кипре просто "неиспорченный" - значило ничего не сказать: двадцать
пять лет этнической ненависти и стояния в политическом тупике привели его в
полнейший упадок. Крохотное государство не было признано ни одной страной,
кроме Турции. Невидимая рука мирового рынка еще не ухватила этот колючий
эксклав.
Весь кипрский пейзаж был отмечен печатью нетронутости. Взять хотя бы
местные руины. Турецкая Республика Северного Кипра была одним из последних
уголков в Европе, где античные руины были натуральными, неподдельными
античными руинами. Их никто не лакировал, никто не пытался в них прибраться.
Они еще не превратились в памятники и достопримечательности, оставаясь
попросту чудовищно старыми и заброшенными. Развалившиеся стены и колонны
по-прежнему были повергнуты наземь, являя собой невообразимую смесь эпох -
Древней Греции, Рима, арабов, крестоносцев, Оттоманской империи. То была
размозженная история, безмолвно всасывающая в себя росу и запекающаяся на
палящем солнце.
В редкие моменты одиночества Старлицу нравилось посидеть среди кипрских
руин. Ему было полезно вырываться из сумасшедшей суеты вокруг "Большой
Семерки" и превращаться ненадолго в бесформенный камень нового времени среди
древних камней. Это доставляло ему странное наслаждение, сродни
прикосновению к ноющему зубу. Здесь, среди забытых, заросших сорняками
развалин, останавливалось время. Спешить было больше некуда, вокруг ничего
не происходило, пропадал вектор развития. В эти редкие моменты свободы
Старлиц буквально прекращал существование.
Кипр переживал губительное лето. Летняя жара 1999 года ставила рекорды
по всему миру и привела к чудовищной засухе. Старинные островные акведуки
все больше приходили в негодность. Местные виноградники покрылись пылью и
увяли, овечьи пастбища побурели и высохли. Все это не мешало